Сговор и народ (7)

Продолжение. Ранее: Даже на крыше у вертолета холуи хватали Чаушеску за руку, норовя поцеловать

В боях Румынской революции с 16 по 25 декабря 1989 года погибли 1142 человека. Больше всего в Бухаресте (564, почти половина), Сибиу (99), Тимишоаре (93), Брэиле (42), Брашове (39). Среди них 543 рабочих, 260 военнослужащих, 65 секуристов. Стрельба шла в обе стороны, случались и линчевания карателей. Но значительное большинство погибших пришлось на период 22–26 декабря. Когда диктатура уже была свергнута. Как это произошло?

Отчаянно-безнадёжное сопротивление фанатичных чаушистских террористов? Случалось и так. Теперь армия действительно отбивала и подавляла секуристские атаки, солдаты арестовывали гэбистов. Но подобное бывало не слишком часто. Гораздо чаще происходило иначе.

Воинская часть получает директиву из Бухареста: выдвигаться с оружием в таком-то направлении, подавить на таком-то объекте формирование террористов. Одновременно на указанный объект приходит распоряжение: по имеющейся информации, вас должно атаковать формирование террористов, приказано его ликвидировать. Через некоторое время на объекте начинается жестокий бой, солдаты расстреливают друг друга, принимая за ненавистных чаушистов. Тем и другим бросаются на помощь гражданские, тоже попадая под пули…

Кто отдавал такие приказы? Чаще всего они поступали из ведомства Стэнкулеску. Генералу приходилось замазывать собственное недавнее прошлое. Но тот же интерес был и у политического руководства, олицетворяемого самим Илиеску. Именно вакханалия "борьбы с террористами" позволила в решающие дни отвлечь народ от элементарного вопроса: кто же перехватил власть?

Другим красочным способом перевода стрелок являлись показательные аресты и расправы. Были арестованы Динкэ, Постелнику, Бобу, Мэнеску, Коман, Макри, Нягоэ, Дэскэлеску — в общей сложности несколько десятков высших партийных, государственных и карательных главарей чаушизма. За арестом Влада наблюдал посол СССР Евгений Тяжельников. Нуцэ стал одной из жертв революции: арестованный собственными подчинёнными, он был сбит в вертолёте по приказу генерала Милитару.

Судебный процесс над четой Чаушеску стал перлом в истории юриспруденции.

Вертолёт пришлось уже через час посадить близ Тырговиште, не долетев до резиденции в Снагове. Ибо стало известно, что командующий ВВС генерал Иосиф Рус готов его сбить. "Товарищ Рус! — прямо с площади призвал Милитару. — Прикажите не допускать нарушения пределов воздушного пространства СРР. Надеюсь, вы хорошо меня поняли". Да уж чего ж не понять.

^{Выступление генерала Милитару по телевидению}

Приземлившись, Чаушеску вновь доказал, что искренне верит в собственные глупости — сказал, что спасения надо искать на заводе… Странно, что не назвал конкретно тимишоарский электромеханический или брашовский часовой. Более реалистичная Елена не советовала так поступать. Но Николае настоял. Он ещё собирался — дословно — "организовать сопротивление в Тырговиште".

До металлургического завода быстро добрались на авто. Рабочие забросали Чаушеску камнями: "Смерть преступнику!" Вот тут кондукэтор сломался. Запрыгнув обратно в машину, он забился в истеричных слезах: "Как они могут?! Я же дал им всё!!" Елена теперь молчала. От пролетариата постарались отъехать подальше.

^{Бывшая партийная газета "Скынтейя" ("Искра"), превратившаяся в "Адевэрул" ("Правду")}

Супруги попытались укрыться в партийном комитете, но туда их просто не пустили. Темноты ждали в лесу. Ночью последней надеждой стало ближайшее отделение милиции. Менты арестовали обоих и передали революционному патрулю гражданского активиста Илие Штирбеску. 26-летний рабочий металлургического завода был, кстати, членом РКП. Между товарищами по партии состоялась любопытная дискуссия.

"Зачем вы меня сюда привели, дети мои?

— Чтобы судить вас, товарищ президент.

— А что я сделал?

— Вы приказали стрелять в народ, в невинных людей Тимишоары.

— Да ладно. Не было такого.

— Перестаньте лгать! Ваши охранники стреляют даже сейчас.

— Да, это правда. Но силы безопасности выполняют свой долг.

— Вот и мы выполним свой долг. Мы все здесь коммунисты. А вы предатель.

— Чего? Какой предатель? Кого я предал?

— Вы оставили народ без пищи, тепла и света.

— Да, и это правда. Но я был вынужден. В этом виноват СССР. Я и сюда попал из-за русских.

— Вы сносили деревни, вы уничтожали страну.

— Что?! Какую страну я уничтожал?! Как ты смеешь такое говорить?! При ком построен тот завод, на котором ты работаешь?!

— За завод тебе спасибо, а за прочее сейчас ответишь!

— Нет, это ты сейчас ответишь!

— Убрать руки! Сидеть смирно!"

К шести часам вечера прибыл конвой. Очень характерная деталь: армейскими лейтенантами Ионом Марешем, Ионом Цеку и милицейским лейтенантом Константином Пайсие командовал полковник Секуритате Георге Дину. Вот кто доставлял Чаушеску к месту казни. Выполняя приказ генерала Влада перейти на сторону румынской армии и революционного народа. Символичнее не придумаешь.

Супругов Чаушеску доставили в армейский гарнизон Тырговиште и передали в распоряжение коменданта Андрея Кеменичи. Чаушеску спросил, кому он подчиняется. И остался доволен, узнав, что министру обороны Стэнкулеску: "Я сам его назначил вместо предателя Мили. Значит, всё будет в порядке". Кондукэтор до конца оставался верен своему специфическому простодушию.

Срочное донесение в Бухарест задерживалось из-за сбоев связи. Между тем поступила информация, что поблизости группировка чаушистов готовится отбивать вождя. 24 декабря эта новость дошла до Илиеску, когда тот находился в туалете Минобороны. Боясь потерять время на путь до кабинета, он прямо на месте написал от руки исторический указ о создании чрезвычайного военного трибунала и всучил его Стэнкулеску. Тот позвонил в Тырговиште. Приказал не затягивать со смертным приговором и немедленным расстрелом.

Суд под председательством полковника юстиции Джику Попы начался около половины второго дня 25 декабря. Государственный обвинитель Дан Войня перечислил пункты: геноцид, организация вооружённых нападений на народ и государство, подрыв народного хозяйства, попытка побега за границу к своим миллиардным счетам. Адвокаты Константин Луческу и Николае Теодореску поддержали обвинение.

Большого значения всё это не имело. Решали другие, и решили заранее. Из Бухареста срочно прибыли Джелу Войкан Войкулеску, Вирджил Мэгуряну и Виктор Стэнкулеску. Они привезли решение, завизированное Илиеску от имени ФНС. Нулевой вариант. Однозначно. И срочно.

Войкулеску рвался совершить народно-революционное возмездие. Мэгуряну хладнокровно расчищал политическое пространство под свою группировку. Стэнкулеску торопился отправить на тот свет опаснейшего свидетеля собственных тимишоарских деяний. Очень разные побуждения. С единым результатом.

"Ты, подлец, разорил народ. Вы взрывали склады с кровяной плазмой", — говорил судья.

"Я президент Социалистической Республики Румыния, отвечаю только перед рабочим классом и Великим национальным собранием, а вас не признаю", — отвечал подсудимый.

"Говорила я тебе, надо было расстрелять Илиеску", — напоминала подсудимая.

Кстати, один из очевидцев впоследствии замечал: "Много витало слухов, будто страной правит Елена. Но тут выяснилось однозначно. Ерунда. Главным был Николае".

В полном соответствии с руководящими указаниями, процесс не затянулся. Приговор к смертной казни последовал менее чем через полтора часа. Между солдатами возникла свара — каждый рвался привести в исполнение.

"Я ведь была вам матерью!" — кричала Елена.

"Ты наших матерей убивала!" — отвечали сынки.

"Я этого не заслуживаю, но если на то пошло, можно было прикончить нас и без этого маскарада!" — возмущался Николае.

Оба были расстреляны в без десяти три дня 25 декабря 1989 года. Официальное сообщение сопровождалось демонстрацией видеозаписи. Сразу после исполнения смертная казнь в Румынии была отменена.

^{Джелу Войкан Войкулеску}

"Я был последовательным сторонником их ликвидации. Если не уходят добровольно, нужно убить. Революция — не галантная вечеринка", — вспоминает Джелу Войкан Войкулеску звёздный час своего робеспьерства.

Окончание следует