Терроризм на службе власти

История вновь встретилась с современностью: двадцатилетие бесланского детоубийства совпало с началом процедуры признания Форума свободной России экстремистской организацией. Сомнений, что признают, нет.

Понятное дело: события в самом Беслане вспоминаются чаще, нежели то, что за ними последовало. Между тем исполняется двадцать лет мародерским постбесланским реформам, не имевшим никакого отношения к борьбе с терроризмом и начавшим становление нынешнего политического режима, избавившегося от демократических излишеств периода модернизации тоталитаризма в России.

Крупные теракты совпадают с этапами становления политической системы, во главе которой стоит Путин. Власть, доказавшая свою целеустремленность и способность к сложным многоходовым комбинациям в деле ЮКОСа, при отмене губернаторских выборов и партийно-парламентской реформе, при проведении политики дестабилизации в соседних государствах, при применении силы против них, так ничего и не сделала с терроризмом, направленным против мирных граждан. Более того, граждане порой не знают, кто приносит им больший вред — террористы или антитеррористические действия. Подобное недоумение испытывают многие жители Чечни, Ингушетии, других северокавказских республик, жертвы "Норд-Оста" и Беслана. Так что при ответе на вопрос, не хочет или не может власть подавить терроризм, стоит сильно задуматься. В любом случае следует признать: терроризм в современной России является частью политической системы, а не направлен против нее. Он системен, а не антисистемен.

Существует крайняя точка зрения о взрывах 1999 года, которая кратко сформулирована в названии известной книги "ФСБ взрывает Россию". Это, безусловно, одна из равноправных версий, косвенно подтверждаемая тотальной смертностью среди тех, кто имел отношение к этой теме. А также судебным запретом этой книги в России как экстремистской. Уместно вспомнить, что симбиоз терроризма и спецслужб прослеживается в России по меньшей мере со времен народовольцев. Их окончательное слияние произошло в тоталитарных ЧК, КГБ и ГРУ. Но само существование такой версии тоже в известном смысле выгодно власти, чего не понимают ее обличители. Любая демонизация власти приятна и полезна. Не утверждаю, что ей приятны теракты, но польза от них несомненна.

Материал, накопившийся с девяностых годов, позволяет сделать вывод о том, что терроризм является важнейшим средством легитимации власти. В частности, бесланская трагедия лишь создала необходимый информационный фон. Власти полезно все, что приумножает страх в обществе, — страх вообще, любой, независимо от происхождения.

Следующим этапом после Беслана стал 2016 год. Летнее окончание работы Государственной думы было отмечено принятием законов, в которых очевидно использование страха перед терроризмом для усиления репрессивной составляющей режима. Речь идет об "антитеррористическом пакете", внесенном депутатом Ириной Яровой и сенатором Виктором Озеровым. Он касался десятков российских законов. Эти меры имели бы хоть какой-то смысл, если были бы предъявлены реальные достижения в борьбе с терроризмом. Вместо этого время от времени появляются сообщения о ликвидации террористов, готовивших теракты, что напоминает роман Солженицына "В круге первом" — отчет министра госбезопасности Абакумова Сталину:

"Всем этим делам мы не даём созреть до прямой подготовки. Мы их прихватываем на замысле! на намерении! через девятнадцатый пункт!"

Ни одного заметного и заслуживающего доверия судебного процесса по делам о терроризме не было. Осуждение в Санкт-Петербурге группы выходцев из Средней Азии — работников ЖКХ, обвиненных во взрыве в метро этого города, вызвало по меньшей мере удивление у обозревателей. Но по-настоящему переломным, показавшим сущность тоталитарного террористического режима стало дело "Сети" — несуществующей организации, признанной судом экстремистской, несмотря на то, что в реальности ее не было и нет. Особенность этого дела в том, что никто не делал секрета из пыточного следствия, а суд был демонстративно пристрастен. Само название "Сеть", придуманное ФСБ, было предостерегающим — намекалось, что в дальнейшем речь пойдет о террористическом спруте, опутавшем всю Россию.

В одном ряду с этим и очевидно сфабрикованное дело "Нового величия", в ход которого, вопреки всем правовым нормам, вмешался Путин, заявивший на заседании Совета по правам человека, что подсудимые готовили захват власти. При этом общеизвестным являлось то, что "Новое величие" было создано агентами спецслужб. Вот такая новая операция "Трест" в условиях информационного общества. Такова новая молодежная политика.

Судами дело не ограничивается.

Антиэкстремистское законодательство, последовательно и расширительно применяемое на практике, ведет к формированию в России граждан второго сорта. Включение в список экстремистов Росфинмониторинга не считается наказанием, оно может произойти без всякой связи с судебным приговором. Но последствия этого узаконенного произвола чудовищны: человек попадает в реестр экстремистов, в список могут быть внесены его родственники, то есть ЧСЭ — члены семьи экстремиста, как некогда были ЧСИР — члены семьи изменника родины. Для таких людей под запретом оказываются:

• открытие счета в банке и оформление карт;
• использование денег на банковских счетах и счетах электронных кошельков, кроме зарплат, пенсий и пособий на сумму не выше 10 000 рублей в месяц;
• вступление в наследство;
• получение алиментов, страховых выплат, выплат компенсаций по суду безналичным способом, через счета;
• оформление документов с заверением нотариуса.

Согласно ст. 15 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" лицу, участвовавшему в осуществлении экстремистской деятельности, по решению суда может быть ограничен доступ к государственной и муниципальной службе, военной службе по контракту и службе в правоохранительных органах, а также к работе в образовательных организациях и занятию частной детективной и охранной деятельностью.

Ряд ограничений для лиц, причастных к осуществлению экстремистской деятельности, установлен избирательным законодательством. В соответствии с п. 3.2 ст. 4 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" не имеют права быть избранными граждане Российской Федерации, осужденные за совершение преступлений экстремистской направленности, предусмотренных УК РФ, и имеющие на день голосования на выборах неснятую и непогашенную судимость за указанные преступления.

Кроме того, правозащитные организации отмечают, что на практике применяются еще такие меры, как запрет публичных выступлений в интернете или модерирования и администрирования социальных сетей и сайтов. И даже запрет пользоваться интернетом. В сочетании с постоянно ужесточающимися законами об иноагентах это создает в России новых лишенцев, как это было в первые двадцать лет советской власти.

Обвинять Абсурдистан в абсурде смешно. Уголовные дела против людей, вдруг оказавшихся связанными с политикой, заводятся по принципу — чем абсурднее, тем лучше. Резчиков по дереву оштрафовали за то, что в народных орнаментах была обнаружена свастика. Роскомнадзор заблокировал на просветительском сайте пересказ сатирической публикации 1837 года "Как правильно брать взятки". Цель всего этого — внушить людям мысль, что посадить могут кого угодно, что сажают не за что-то, а потому что их хотят посадить, и заморачиваться обоснованием не будут — посадят, и всё. Это не абсурд, а способ управления. Преступный и подлый. Поэтому и не стоит называть происходящее абсурдом, глупостью и маразмом.

Это зло, преступление, подлость. И называть надо зло злом, преступление преступлением, подлость подлостью.

Все это — напоминание о том, что творилось в промежутке между захватом Крыма и вторжением в Украину в 2022 году. Удивительно, что происходящее сейчас воспринимается как нечто совершенно неожиданное. Например, дело Беркович — Петрийчук. Конечно, об этом говорили, этим возмущались, но относились к репрессиям как к чему-то маргинальному, хотя они были системообразующим элементом обустройства России. Поневоле вспомнишь недоумение времен большого террора, как будто не было до него ничего.