Европейский выбор

Представители демократических левых организаций предложили свои точки зрения на проблему беженцев и мигрантов. Война в Сирии и Ираке вынуждает людей бежать в Европу. Люди из других стран спасаются от тоталитарных режимов и голода. Среди беженцев оказываются очень разные люди с довольно широким диапазоном моделей поведения, некоторые из которых сильно отличаются от принятых в Европе. Встреча двух цивилизаций способна обогатить обе, но может оборачиваться и жесткими столкновениями. И хотя эти темы обсуждаются все чаще в контексте судеб "Запада", для России они не менее актуальны. Пока правые популисты делают политический капитал на антимигрантской риторике и призывах к депортации, а европейские лидеры спорят о мультикультурализме, левые ищут новые пути интеграции. Чего мы не замечаем в дискуссии о мигрантах и как быть, читайте в материале Каспаров.Ru.

Передвижение между странами было всегда, а в современном мире с его неравномерным развитием оно, естественно, лишь усиливается. Участники круглого стола, прошедшего 6 февраля, уверены — важно помогать странам с тяжелой социальной и экономической ситуацией и не игнорировать войны, даже если они вроде бы не имеют прямого отношения к нашему региону проживания. Однако только давая жителям неблагополучных стран "рыбу", проблему не решишь, уверен, блогер Георгий Шелике. Следуя известной притче, помочь "удочкой" тоже удается не всегда. Что делать, если в данный момент в регионе просто негде ловить эту самую "рыбу"? Не остановить такими действиями и миграцию — людям свойственно ехать туда, где "добыча" крупнее.

Главный европейский ответ на проблему миграции сегодня — политика мультикультурализма — исходит из идеи о равенства разных культур. Но верная ли это мысль?

"Культуры севера, пост-христианские культуры, строятся на принципах терпимости, уважения к другим культурам. Но многие представители других культур такими качествами не отличаются. Возникает внутренний конфликт", — обрисовывает ситуацию историк Павел Кудюкин, считающий, что мультикультурализм сейчас стал способом отмахнуться от проблем, а не решить их. Он отмечает, что приехавшие из других регионов люди часто оказываются плохо интегрированы в новую среду. Многие живут обособленно под властью своих консервативных микроэлит. Этим объясняются проблемы с детьми и внуками мигрантов, которые так и не влились в европейское общество.

"Чтобы люди интегрировались в общество, они должны получить навыки, язык. Есть и социально-экономическая проблема: какое место мигранты и их потомки получают в принимающих обществах. Действительно ли они получают равные возможности или оказываются заключены в некое гетто",

— отмечает Кудюкин.

Возникает вопрос — а какой в принципе должна быть интеграция. Предполагает ли она полную ассимиляцию? Кудюкин напоминает, что есть две известные метафоры, отражающие некоторые возможные варианты: "плавильный тигель" и "блюдо с салатом". Пример реализации первой — американская гражданская нация с общими ценностями при сохранении некоторых отошедших на второй план этнических особенностей ее членов. Другая модель общества — "разнообразие, которое поливается общим "соусом" гражданского самосознания при сохранении существенных различий".

Выбор здесь непростой. Возможно, нужно искать и вовсе какой-то новый путь. По мнению Кудюкина, в России ситуация сложнее, чем в Европе, поскольку наша страна моноэтническая, но мультикультурная, и разные группы населения живут в разных исторических временах.

Кудюкин убежден, что, выбирая путь интеграции, необходимо проявлять максимальное уважение к правам человека и отказаться от любой из форм ксенофобии. Историк уверен, что путь к решению проблемы лежит через выстраивание механизмов солидарности всех людей, независимо от их национальности, культурной принадлежности и других особенностей.

Шелике считает, что при этом нельзя забывать и об индивидуальных чертах беженцев и мигрантов, интегрирующихся в новое для себя общество. По его мнению, удачный путь — как раз-таки нахождение нормальных отношений между людьми в рамках мультикультурализма. Основная предлагаемая альтернатива такому варианту — старший брат, под которого всегда должны подстраиваться все остальные, потому что он якобы более развит и толерантен. Он уверен, что в случае культур все не так однозначно, потому что культура — не монолит. Шелике приводит пример: значительная часть европейцев на подсознательном уровне считает, что если человек не умеет пользоваться ножом и вилкой, он крайне некультурен.

"А в рамках узбекской культуры, когда гости не умеют есть плов руками так, чтобы по ним не тек жир, им просто-напросто предлагают ложку",

— замечает он.

Есть и еще одна трудность. Шелике считает, что западные люди сейчас совершают уже известную истории ошибку: пытаются навязать некую идеологию (гуманного толерантного мира) людям, которые к ней не готовы. Иногда в результате таких действий льется кровь. Блогер уверен — войной проблему считающихся "отсталыми" культур резать категорически нельзя. Сложившуюся ситуацию он сравнивает с колонизацией Америки конкистадорами. Кроме того, если в чужой культуре не пытаться разобраться, а просто бороться с ней (во что может вылиться идея "старшего брата") может случиться, что будут уничтожены ее сокровища. Здесь Шелике вспоминает советский опыт из собственного детства, когда власти начали разрушать мусульманскую святыню — гору "Трон Соломона" в Оше — ради добычи известняка, но, к счастью, далеко в этом не зашли.

Что же делать с проблемами, возникающими при столкновении разных культур из-за притока мигрантов из восточных регионов в Европу и Россию? Шелике критически относится к левой концепции отмены всех границ. По его мнению, на данный момент это приведет к перенаселению определенных областей и большей рождаемости в странах-донорах, откуда и дальше будут уезжать.

Шелике предлагает присмотреться к японскому опыту. Там работодатель обязан платить иностранцу большую зарплату, нежели местному специалисту, в результате на работу берут только приезжих высокой квалификации. Блогер также напоминает о китайском опыте: мигранты оттуда не ассимилируются, а значительная часть из них потом возвращается на родину с полученными навыками, знаниями и накоплениями.

Проблемы беженцев он призывает рассматривать отдельно. Тут, на его взгляд,

главный вопрос — как провести реабилитацию бежавших от войны людей и обеспечить им возможность вернуться на родину после ее окончания, причем в достойные условия.

При общении между людьми разных культур он призывает к осторожности с обеих сторон. "Не надо тащить своих тараканов в чужую культуру", — резюмирует Шелике.

Не согласна с ним адвокат Мария Баст. Она убеждена, что ядро левой идеи — построение гуманного общества и права человека. По ее мнению, ценности религиозно-ориентированных, консервативных культур противоречат современной социалистической идее.

"Любая патриархальная культура направлена на то, чтоб поработить личность, загнать ее в определенные рамки",

— уверена Баст. Она считает, что национальность и религия — выдуманные социальные конструкты, которые выгодны государствам и лоббистским группам, поскольку помогают разделять людей, управлять ими и поддерживать экономическое неравенство разных регионов мира. Баст убеждена — левые должны противостоять таким идеологиям. Она полагает, что мир должен стать глобальным, и текущий кризис демонстрирует это как нельзя более остро.

Она полагает, что странам, для которых права человека — базовая ценность, необходимо помогать другим, в том числе в конфликте с ИГИЛ. Участвовать в развитии системы образования, строить дороги и оказывать другое содействие.

По ее мнению, мультикультурализм — этап на правильном пути.

Баст считает, что навязывать отказ от религии или национального сознания нельзя, но левые должны прямо заявить о том, что в ходе социального прогресса подобные конструкты со временем отомрут.

Однако реализация идеи мультикультурализма на практике несовершенна. "В Европе сохраняются национальные гетто. Например, русские живут там так же, как в глубинке тут. На практике нет никакой интеграции в мультикультурное терпимое общество, которую провозглашает Европа. Это приводит к кризису, дискриминации, терроризму, натиску отстающей культуры", — уверена она.

С критиком "мессианского подхода" Шелиге не согласен и политолог Игорь Дмитриев.

"Я сторонник эволюционного пути развития человечества. Мне кажется, что оно все идет по одной и той же дороге. И разные культуры проходят разные этапы в разное время",

— говорит он. По мнению политолога, рано или поздно весь мир придет к тому, что мы сейчас называем "европейскими ценностями". Он считает, что исламский мир сейчас как раз проходит через стадию реформации, раскола, неслучайно происходящее похоже на протестантские войны.

Дмитриев отмечает, что важный фон происходящего — спор городской и традиционной культуры, анклавы которой — деревни. "Это конфликт между теми, кто выходил на Таксим, выступал против клерикализации, и теми, кто голосовал за партию Эрдогана, теми, кто живет по знаменитому выражению "как деды", — описывает ситуацию Дмитриев. Он уверен, что важно поддерживать городскую цивилизацию. Политолог считает, что сейчас как никогда важны максимально насыщенные контакты между Европой и исламским миром.

Не согласен с ним математик Олег Аншаков. По его мнению, прогресс нелинеен, и за посвященными временами довольно часто наступают темные. Достаточно вспомнить историю Ирана или Афганистана. Поэтому делать выводы о происходящем сейчас в исламском мире рано, стопроцентные исторические аналогии тоже найти не получится.

По его мнению, левая позиция по вопросу мигрантов должна включать два компонента: список того, что поддерживать недопустимо, и свой подход.

Аншаков считает, что ни в коем случае нельзя высказываться в поддержку массовых депортаций. Он уточняет: недопустимо поддерживать никакие предложения о группах в целом, а не о конкретных людях.

"Депортация, разумеется, возможна, но только по решению суда и только если человек осужден за противоправные действия. Принцип коллективной ответственности ни в коем случае не должен применяться", — уверен ученый.

Свой подход надо формировать, отталкиваясь от базовых ценностей, которые должны быть приняты любым человеком, желающим проживать на территории, куда он въехал. По мнению Аншакова, необходимо составить документ, с которым будут знакомить всех мигрантов и беженцев. В нем в простой форме должны быть перечислены правила, которые должны соблюдать жители принимающей страны. После знакомства с этим перечнем человек должен подтвердить готовность ему следовать.

Аншаков полагает, что сложнее дело обстоит с беженцами. По его мнению, принимать их необходимо, даже если культурные нормы конкретных людей расходятся с закрепившимися в европейском обществе.

Однако если ценностные противоречия непреодолимы, беженцы должны находиться в отдельных лагерях, где смогут жить, пока мир в их стране не восстановится.

"Если человек не согласен, что нельзя насиловать женщину, или считает, что в принимающей стране все женщины должны носить определенную одежду, выпускать его жить свободно нельзя. Но спасать от войны надо", — полагает Аншаков.

Украинский анархист Сергей Кутний выступает против сегрегации, свойственной, в частности, для Британской модели мультикультурализма. По его мнению, она приводит к тому, что конфликты в обществе начинают пониматься как этнические или расовые. "При этом улетучивается представление об укорененности этих проблем в социальном и экономическом расслоении", — отмечает Кутний.

Анархист уверен, что неверно называть гуманистические идеи "европейскими ценностями", поскольку общества по своей природе изменчивы и пластичны, склонны к заимствованию, и на самом деле такие же ценности исповедуют в определенных социальных группах разных культур.

Он уверен, что полицейские и административные методы разрешения конфликтов неэффективны и предлагает альтернативу.

"Здесь важно прекратить воспринимать мигрантов как объекты администрирования, надо проникнуть в эту культуру и найти тех, кто может быть нашими союзниками внутри нее.

На том же Ближнем Востоке можно найти потенциальных союзников от арабских либералов до исламских феминисток. Эти общества тоже очень разнообразны, там есть свои прогрессивные силы, которые могут распространять современные ценности внутри них",

— считает он.

Анархист Дмитрий Кузин также считает, что надо искать прогрессивные силы. Он уверен, что нужно работать с диаспорами мигрантов, живущих в России. Прежде всего, начать образовательные и информационные программы. Это можно делать силами гражданского общества, инициировав диалог разных культур. У такого подхода есть и другие плюсы.

"Люди сюда приезжают не за свободой, а за материальными благами, но вместе с ними им можно преподнести и общие знания о гуманистических ценностях",

— уверен анархист. Более того, открытая дискуссия продемонстрирует живущим в России людям, что поведенческие стереотипы не всегда так сильно отличаются, как принято думать. А если и отличаются, то не всегда в худшую сторону. Кроме того, общение не даст властям разделять людей и играть на националистических предрассудках.

Он уверен, что мигрантам очень важно помогать. Большинство живущих здесь людей в очень трудной ситуации, часто случаются трагедии — как с маленьким Умарали Назаровым. Волонтерская помощь тоже поможет наладить диалог.

В левом движении России достаточно широк спектр мнений о том, как преодолевать проблемы. В свою очередь, участвовавшие в круглом столе европейские социалисты рассказали об уже выработанных программах действий. Как выяснилось, у левых Германии и Швейцарии подходы близки.

Член Социалистической партии Швейцарии, депутат города Женева Ольга Баранова родилась в Подмосковье, детство провела в Германии, а сейчас живет в Швейцарии. Квалифицированная и низкоквалифицированная миграция — привычные для этой страны явления. Более того, по мнению Барановой, без них она существовать не может: население быстро стареет, и иначе некому будет платить пенсии.

"У нас 25% людей не имеют швейцарского паспорта. Если добавить тех, кто получили паспорт во взрослом возрасте, этот процент существенно вырастает. В Швейцарии получение паспорта — долгая и дорогая процедура. Наши иностранцы часто — это обыкновенные швейцарцы, которые живут без паспорта",

— рассказывает она.

С массовой миграцией страна встретилась последний раз в 90-е, когда в нее приехало много людей из Югославии. Сейчас они интегрированы в общество, и горячие споры на тему той волны переселенцев забыты. Нынешней волной миграции из Сирии Швейцария затронута мало.

Однако в Швейцарии довольно сильны националистические настроения. Правая Швейцарская народная партия — первая по популярности в стране. Вторая — Социалистическая партия. На федеральном уровне Социалистической партии почти не удается проводить разработанные ими инициативы, однако на других получается бороться за доступное жилье и рациональную транспортную политику. Правда, не во всех кантонах.

Разница между регионами, по наблюдениям Барановой, неслучайна. Например, в Женеве, где натурализованных швейцарцев 60%, ксенофобии нет, а вот в городах, где иностранцев очень мало, как ни странно, люди настроены иначе.

"Нам приходится постоянно объяснять, почему не надо выбрасывать из страны своего соседа, который живет тут уже 30 лет",

— объясняет она специфику Швейцарии.

По мнению Барановой, вопрос миграции — это вопрос материальных ресурсов.

"Чем отличается мигрант, который приезжает в страну без социальных связей, без языка, без хорошего образования от гражданина, который не может найти работу в течение 10 лет? Ничем. Наша задача сделать так, чтобы каждый мог найти свое место в обществе. Например, позволить себе жилье. Чтобы у города была хорошая инфраструктура. Чтобы человек, стоящий в пробках, не голосовал за то, чтобы выкинуть с дороги машины с французскими номерами", — объясняет она позицию партии. По ее мнению, геттизация уже показала, какие проблемы из нее могут проистекать, например, во Франции.

Член Социал-демократической партии Германии Дмитрий Стратиевский говорит, что в Германии есть научная дисциплина — мигрантоведение. Решение связанных с этой темой вопросов давно имеет научную основу. Он уверен, что Германия сможет принять нынешнюю волну беженцев.

Он напоминает: Германия уже пережила четыре волны миграции. Первая — из Греции и Италии, вторая — из Турции, третья — из Югославии, четвертая — из России. И все эти люди успешно интегрировались в немецкое общество. Стратиевский замечает, что исследования по людям с постсоветским миграционным фоном (по крайней мере один из родителей родился не в Германии) показывает — у них хороший уровень образования, владения языком, они трудоустроены. Кроме того, в стране появились, например, хорошие рестораны разных кухонь.

Однако сейчас в Германию въехали 2 миллиона человек, и это ставит перед страной трудные задачи.

"Довольно тяжело решать инфраструктурные вопросы. На мой взгляд, у этой проблемы нет решения в отдельных странах, только интернациональные",

— уверен Стратиевский. По его мнению, отказывающиеся принимать беженцев страны Балтии и Польша заняли неверную позицию, и этот вопрос нужно обсуждать на международном уровне.

В свою очередь на уровне страны необходима лучшая организация и информирование населения. Он приводит пример. "К лету 2015 года у нас было достаточно помещений для приема мигрантов. В моем районе есть здание клиники, которое пустует уже несколько лет. Оно находится в нормальном состоянии, там работает отопление.

Но из-за непонимания между партиями в местном парламенте мигранты были размещены в нескольких спортивных залах школ, а не в нем. Это вызвало негативную реакцию",

— рассказывает Стратиевский. Причина в нерациональности выбора и том, что родителям не разъяснили причин произошедшего, а отделались сухим информационным письмом в несколько строк. При этом, как он отмечает, в обществе превалирует гуманитарный взгляд на проблему беженцев. Митинги правых партий собирают немного людей. Однако в парламентах трех земель националистические партии присутствуют.

Важным вопросом в дискуссии о мигрантах часто становится "кто кого кормит", замечает Стратиевский. У него есть опирающийся на социологию ответ — исследование налоговых отчислений и выплат, полученных людьми, въехавшими в Германию за последние 10 лет.

Согласно нему, мигранты в указанный период в среднем выплатили в казну страны на 3300 евро больше, чем получили из нее, когда нуждались в помощи.

Германия от миграции выигрывает и культурно, и экономически, уверен он.