Право на запретное

Итог разбирательства по делу о выставке "Запретное искусство" заставил меня высказать свое мнение. Я человек верующий, православный и, возможно, некоторые произведения искусства, представленные на выставке, мои чувства оскорбили бы — наверняка не знаю. Но я считаю неправильным запрещать проведение каких-либо выставок и, тем более, привлекать их организаторов к ответственности исключительно из-за содержания картин, то есть тем самым ограничивать свободу самовыражения художников, которые так же, как и я, относятся к сообществу творческих людей.

Приобретая билет на выставку или просто пересекая порог выставочного зала, я заключаю негласный договор о том, что ответственность за увиденное (услышанное) беру на себя

(такие предупреждения бывают в кино, компьютерных играх и экстремальных видах спорта). В то же время, как следует из сообщений СМИ, организаторы "Запретного искусства" предупредили о возможных последствиях от посещения выставки и установили запрет на ее посещение для детей и несовершеннолетних, которых соответствующий закон защищает от контакта с определенного рода информацией. Ерофеев и Самодуров очень деликатно подошли к оформлению публичного пространства экспозиции, снабдив экспонаты соответствующими описаниями.

Реклама этой выставки не носила массового характера, а распространялась специализированными СМИ. Кстати, за публикуемую информацию ответственность должны нести именно СМИ, а не организаторы мероприятия.

В то же время

определить, где грань дозволенного в публичных проявлениях, на мой взгляд, довольно трудно.

Эта проблема сегодня стоит особенно остро. Любая публичная активность подразумевает вмешательство в личное пространство человека неограниченного и заведомо неизвестного круга лиц.

Например, я против гей-парадов, потому что публичное вмешательство специфического меньшинства в жизнь большинства направлено на размывание принятой нормы, а значит, прямо противостоит воли большинства. Меня не должно волновать, чем занимается человек (общность людей) за закрытыми от меня дверями (каждый персонально отвечает за свои собственные грехи). Это право выбора каждого. Однако деятельность публичного характера касается и меня лично, а также общества в целом. Любое общество имеет характерные и основополагающие для него этические и культурные традиции, уважать которые необходимо.

Для наглядности приведу еще один пример. В Москве, столице многонациональной России, рядом с ее эклектичной архитектурой вполне закономерно находится место и для православных церквей, и для минаретов мусульманских мечетей. Однако в "двухэтажной" Швейцарии, где городской облик складывался веками, такая архитектурная свобода, очевидно, неуместна. При том, что само отправление культа в подходящем помещении законом не запрещается.

На мой взгляд, это и есть демократическое ограничение свободы.

До тех пор пока общество существует в определенных формах, рамках государственной самоорганизации, понятие свободы совершенно логично будет поставлено в зависимость от культурной направленности общества.

Так как общность подразумевает определенное солидарное мнение, во-первых, о своих целях и, во-вторых, о средствах их достижения. И только у разрозненной массы людей (уже не общества), лишенной общих целей и понятий, появляется абсолютная и ничем не ограниченная "свобода".