"Мертвых больше не пытают"

Совет Безопасности ООН 19 декабря принял новую резолюцию по ситуации в Сирии. В ней, в частности, говорится о необходимости переговоров между правительством и оппозицией. Одновременно появилась информация, что Иран и Россия, возможно, откажутся от поддержки режима Башара Асада. Между тем Владимир Путин заявил о готовности при необходимости применить в Сирии дополнительные средства. Пока эксперты и обычные граждане России обсуждают геополитические аспекты конфликта в Сирии и истинное значение противоречивых сообщений, мирные жители гибнут из-за неизбирательных методов ведения войны, эпидемий, голода и репрессий. Родные похищенных и убитых годами не знают, что случилось с их близкими. Бомбардировки бочками, начиненными взрывчатыми веществами и гвоздями, целенаправленное разрушение жилых районов и лишение продовольствия, изощренные пытки. Стороны конфликта давно прекратили видеть людей не только в противниках, но и в мирных жителях. Это значит, что гражданскую войну в Сирии не остановить только борьбой с ИГИЛ, о которой говорят все сторонние участники противостояния, уверены правозащитники из Human Rights Watch. Их требования — прекратить государственное насилие, освободить из заключения десятки тысяч невиновных и дать независимым наблюдателям доступ в тюрьмы. Нет сомнений, что президент Сирии Башар Асад этого не захочет. Однако международное сообщество может добиться изменений, уверены в HRW. И без политической воли его главных внешних союзников России и Ирана здесь не обойтись.

Ахмаду аль-Мусалмани было 14 лет. Его старшего брата убили в ходе протестных выступлений против режима Башара Асада в 2011 году. Из соображений безопасности родные мальчика отправили его в Ливан, но 2 августа 2012 года он вернулся в Сирию на похороны матери. На блокпосте автобус остановили правительственные войска и потребовали отдать телефоны. На мобильном Ахмада нашли песню с критикой Асада. Что произошло потом, родные мальчика не могли выяснить три года. За это время должностные лица вынудили их заплатить 1,5 миллиона сирийских фунтов (около 480 тысяч рублей) — сначала за информацию об Ахмаде, затем за освобождение, которое так и не состоялось. Получивший деньги человек пропал. В 2015 году дядя мальчика нашел подростка на снимках жертв правительства из так называемого "архива Цезаря" — в марте фото были размещены в Интернете.

"Сразу открыл папку разведки ВВС и вижу — вот он. Это был шок. Самый большой шок в моей жизни — увидеть его там. Я искал его, 950 дней искал. Каждый день считал. Когда мать его умирала, она сказала мне: "Оставляю его под твою защиту". А что я мог сделать?"

— говорит дядя мальчика Дахи аль-Мусалмани и плачет.

В 2011 году Рехаб аль-Аллави из Дейр-эз-Зора училась в Дамасском университете на инженера. Она единственная женщина, которая фигурирует на снимках из "архива Цезаря". Рехаб работала в одном из местных координационных комитетов в Дамаске — помогала вынужденным переселенцам из Хомса. Когда она была арестована рейдовой бригадой военной полиции, ей было 25 лет. Ее семья также пыталась навести справки о ее судьбе через госслужащих, платила взятки, но все оказалось напрасным.

Близкие опознали девушку на снимках из архива, но чтобы удостовериться, что на них действительно она, им пришлось связаться с бывшими заключенными, сидевшими вместе с ней — настолько сильно женщина изменилась. Бывшие узники подтвердили: это Рехаб.

"Архив Цезаря", из которого эти и другие люди узнали о страшных судьбах близких — это более чем 52 тысячи фотографий. На 29 тысячах — умершие заключенные.

Правозащитники проанализировали снимки и пришли к выводу — на них тела по меньшей мере 6786 человек. Истощенных и изувеченных настолько, что в некоторых случаях опознать их очень трудно. Это лишь малая часть всех жертв, замученных в государственных тюрьмах. Судьбы этих людей стали известны благодаря фотографу сирийской военной полиции, известному под псевдонимом "Цезарь". Он вывез снимки и передал их оппозиционному Сирийскому национальному движению, откуда архив был передан HRW.

"Может быть, тем, кто погиб в ходе бомбежек и химических атак, легче, чем задержанным. По крайней мере, ты гибнешь от ракеты и тебе не пытают. Заключенные умирают сотнями каждый день", — начинает свой рассказ один из бывших узников правительственных изоляторов в Сирии. Ему удалось выжить, и, выехав из Сирии, он смог рассказать о произошедшем правозащитникам.

"Вечером охранники приносили нам две вареных картошки, иногда две с половиной, и разделить их надо было между двенадцатью заключенными",

— рассказывает другой бывший заключенный. Он вспоминает, что узники теряли до половины своего веса и почти все страдали от многочисленных кожных заболеваний. Мужчину подвергали пыткам — подвешивали к потолку так, чтобы руки выкручивались, а пола касались только пальцы ног. После истязаний он кашлял и мочился кровью.

"В нашей камере было 116 человек. Мы стояли посменно по 18 часов, потом три часа можно было посидеть", — рассказывает еще один человек, переживший задержание правительственными войсками. Он был свидетелем постоянных избиений других узников — плетями, проводами, толстыми тяжелыми веревками.

"Одного заключенного из Дамаска водили на допрос каждый день. Через неделю таких допросов он вернулся в камеру настолько избитый, что его кожа, если коснуться, сходила лохмотьями",

— вспоминает мужчина.

Рассказы перебежчиков, служивших в местах содержания под стражей и военных госпиталях, подтверждают слова заключенных и медиков, изучивших снимки. Люди в изоляторах погибали от пыток и истощения. "Редко были дни, когда никто из заключенных не умирал. На день приходилось 5-6 смертей. Один раз я видел, как за сутки умерли 15 человек", — говорит бывший охранник изолятора. Один из заключенных вспоминает: за месяцы заключения он собственноручно омыл тела 71 погибшего узника.

Рассказы бывших заключенных, семей жертв и даже бывших сотрудников государственных структур звучат в снятом правозащитниками фильме о пытках и массовых задержаниях в Сирии. В него вошли фрагменты интервью из подготовленного HRW доклада "Если бы мертвые могли говорить".

Одна из особенностей снимков из "архива Цезаря" — бумага с тремя номерами, лежавшая рядом с каждым из трупов. Один из номеров присваивали патологоанатомы, другим человека помечали в изоляторе. Последний — номер осуществившего задержание подразделения спецслужб. Это одно из доказательств — речь идет о циничной, хорошо организованной государственной машине, о деятельности которой было хорошо известно "на самом верху". И этот факт важно понимать, ища выходы из сложившейся в Сирии ситуации.

"Гражданская война началась именно с задержаний и пыток, и мы абсолютно убеждены, что если эта проблема не будет решена, если подобная ситуация в местах содержания под стражей останется неизменной, то ни о каком выходе из сирийского тупика говорить не приходится",

— замечает директор российских программ HRW Татьяна Локшина.

Правозащитники уверены, что решать конфликт нужно, хорошо зная его историю. Заместитель директора отделения международной правозащитной организации Human Rights Watch по Ближнему Востоку и Северной Африке Надим Аури напоминает, как развивалась ситуация. В марте 2011 года начались восстания в Сирии. Режим отреагировал жесткими репрессиями и некоторыми "половинчатыми" и запоздавшими реформами, лишь в малой части выполнявшими его собственные обещания 2001, 2006 годов. Затем последовали массовые аресты, открытие спецслужбами огня по восставшим. К августу 2011 года 2000 протестующих были убиты. Осенью Совет Безопасности ООН инициировал принятие резолюции о прекращении огня, однако на документ наложили вето Россия и Китай. Возможность урегулировать ситуацию была упущена, и нарушения прав человека стали нарастать как снежный ком.

"В декабре 2011 года верховный комиссар ООН рассказал о 5,5 тысячи убитых в Сирии. Стало ясно, что правительство решило прибегнуть к военному решению. До этого огонь тоже открывали, но в декабре 2011 года силы Асада переходят от подавления восстания к коллективным наказаниям — огонь вели, в том числе, по мирным населенным пунктам. Было видно, что правительство хочет оцепить Сирию стеной страха, чтобы другие люди не восставали", — рассказывает эксперт.

Вскоре режим Асада начал наносить воздушные удары по оппозиции, стали применяться кассетные бомбы. Кроме того, власти стали намеренно уничтожать дома. Для этого жителям целых районов приказывают покинуть их, а после — сравнивают здания с землей.

"Режим усиливал репрессии, чтобы люди отступили, но этого не произошло. В результате оппозиция стала больше милитаризована, получила поддержку от международных сил, появились перебежчики. Территории стали переходить под ее контроль",

— рассказывает Аури.

В сентябре 2012 года правозащитники зафиксировали нападения на меньшинства со стороны оппозиции, в частности на алавитов (к этой религиозной группе принадлежит Асад и многое военные). Произошла радикализация восставших, они стали прибегать к казням из мести. HRW обратилась к противникам режима с открытым письмом, в котором сообщила о фиксации этих преступлений. Однако лидеры оппозиции ответили, что происходящее — лишь реакция на зверства режима.

Конфликт спровоцировал сильнейший за последние годы кризис беженцев. Порядка 4,5 миллиона людей бежали из страны, еще девять — лишились крова и ищут убежище внутри Сирии. Это, наконец, привлекло внимание международного сообщества к происходящему. Однако вторая попытка Совбеза ООН принять совместную резолюцию по Сирии также не увенчалась успехом — и вновь из-за вето, наложенного Россией и Китаем.

Переломным моментом в войне Аури считает лето 2014 года, когда вооруженные группы, преимущественно исламистские, совершили нападение на бастион режима — северную Латакию — и захватили 10 деревень. После этого страна пошла под откос. Режим обратился за помощью к Ирану и Ливану. На защиту Латакии были посланы сотни боевиков "Хезболлы", и режим перешел в контрнаступление. 21 августа 2014 года в пригороде Дамаска была осуществлена химическая атака. За одну ночь погибли более 1000 человек. В HRW уверены: атаку организовали асадовские военные, однако не ясно, была ли она ошибкой офицеров, следствием паники или сознательным ходом.

Кроме того, в 2013 году о себе впервые громко заявила запрещенная в России террористическая группировка ИГИЛ, вступившая в войну и вскоре захватившая город Ракка, а в 2014 году — иракский Мосул. В результате ИГИЛ стало богаче и мощнее и провело блицкриг, захватывая все новые и новые территории и расправляясь с несогласными с чудовищной жестокостью. Параллельно все больше радикализовывались другие исламистские группы. И вот, через 3,5 года после конфликта Совбез ООН принял первую резолюцию по ситуации в Сирии. В ней содержались три требования: прекратить применение неизбирательного оружия, освободить заключенных и допустить в страну гуманитарную помощь. Однако документ оказался крайне неэффективным.

Из всех пунктов удалось реализовать лишь один — и только частично. Теперь в Сирию отправляют гуманитарную помощь, однако только в районы, граничащие с другими государствами — не на осажденные территории.

В сентябре 2015 года Россия, которая раньше косвенно поддерживала режим Асада, начала вести в Сирии бомбардировки под лозунгом борьбы с ИГИЛ. Пока что эффект от участия в войне России оценить трудно, говорят правозащитники. Однако уже сейчас ясно, что для победы режима помощи в виде одних бомбардировок недостаточно.

"У сирийской армии все больше проблем с рекрутированием — молодые люди бегут. Их хватают, но все равно режим не может усилить армию, в месяц умирают около 5 тысяч человек", — рассказывает Аури.

Тем не менее он отмечает, что вступление России в операцию делает режим сильнее в глазах граждан. Правозащитник не исключает, что на каком-то этапе это может помочь Асаду рекрутировать новых солдат.

"Россия сейчас создала военное преимущество для правительства. Как оно этим воспользуется, приведет ли это к переговорам — ближайшие недели покажут", —- замечает Аури. Правозащитник добавляет, что пока ситуация выглядит со стороны так: есть стороны, которым необходимо сесть за стол переговоров. Кроме того, если они хотят участвовать в будущей политической жизни Сирии, они обязаны прекратить нарушать права человека. Но одновременно с этим заинтересованные внешние "игроки" эти стороны вооружают.

"Россия выступает за такой формат переговоров, где сирийское правительство будет играть главную роль. А Саудовская Аравия и Турция хотят прямо противоположного",

— напоминает Аури.

Последствия бомбардировок тоже вызывают у правозащитников опасения. Какие именно территории подвергаются атакам, часто долго остается неясным.

"В сентябре большинство ударов России было нанесено по территориям, контролируемым не ИГИЛ, а другими военизированными группами. Я не говорю, что речь идет исключительно о демократических силах. Многие из них исламистские, некоторые группы консервативные, но не исламистские", — обрисовывает картину эксперт.

Он рассказывает, что HRW задокументировали два авиаудара в Хомсе, в результате которых погибло мирное население. По мнению правозащитников, их нанесла именно Россия. Заключение об этом помогли сделать описания самолетов. В одном случае погиб не боевик, который был целью, а его семья, в другом — террорист, но также вместе с посетителями была уничтожена обычная булочная. Наблюдатели призывают Россию публично расследовать оба инцидента.

"Мы призываем к прозрачности, чтобы было ясно, какая именно страна бомбит территорию. По крайней мере, четыре государства бомбят ИГИЛ. Одну и ту же местность утром может бомбить Россия, а в обед — США.

Недавно был инцидент — разбомбили водокачку на территории ИГИЛ, но она фактически подает воду на всю близлежащую территорию. Ни США, ни Россия, не признаются, что они это сделали",

— замечает правозащитник.

Он напоминает — около 8 миллионов людей живут на территории, контролируемой ИГИЛ, в Сирии и Ираке. "ИГИЛ им не нравится, но они боятся бежать, поскольку в таком случае будут захвачены их дома — все, что у них есть. Организация в таких случаях отдает их иностранным боевикам", — говорит Аури. Это значит, что во время любой атаки необходима предельная осторожность.

С ролью России в конфликте связаны и другие опасения. Кассетные боеприпасы применяются в Сирии с 2013 года, но с 2015 года их количество стало расти.

"Эти боеприпасы производятся в России и странах бывшего СССР. Мы не знаем, новые ли это поставки или они остались у сирийского правительства с прежних времен. Такое оружие предполагает неизбирательное поражение, и мы считаем, что оно не должно использоваться", — отмечает Аури.

Правозащитники также опасаются, что Россия может поддержать наземную операцию войск Асада (до сих пор такого не было), что приведет к массовой гибели мирного населения. Неясно, кто в такой ситуации будет нести ответственность. Говоря про это, Аури проводит параллели с тем, как США поддержали наступление шиитских боевиков в Ираке, но брать на себя ответственность за это отказались.

Аури подчеркивает — у правозащитников есть четкие осуществимые рекомендации по выходу из кризиса, причем многие из них связаны не только с войной, но и с ее подлинными истоками:

прекратить пытки и произвольные задержания, освободить невиновных, допустить наблюдателей в места ограничения свободы, уволить причастных к произошедшему должностных лиц, создать комиссию по выяснению судеб пропавших и опубликовать информацию о произошедшем.

И в этом смысле не случайно, что 17 декабря организация представила доклад о репрессиях в Сирии именно в Москве. "Россия имеет наибольшее влияние на президента Сирии Башара Асада", — объясняет Локшина. Это значит, что именно она могла бы оказать давление на официальный Дамаск. "Единственный способ добиться открытия тюрем — единое послание от России и Ирана, чтобы Башару Асаду стало понятно, что торг невозможен. От этих двух стран зависит выживание его режима, и если они скажут, что прекратят или уменьшат поддержку в случае его отказа, Асад будет вынужден пойти на это", — полагает Аури.