Без оправдания

Избирательный кодекс, разработанный ассоциацией "Голос", вызвал неоднозначную реакцию в кругу оппозиции. Несмотря на то, что оппозиционеры весьма положительно отозвались об этой общественной инициативе, у нее нашлись критики. В частности, отрицательную оценку Кодексу дала конституционная комиссия Национальной ассамблеи. Мы попросили ее председателя Валерия Смирнова рассказать, чем обосновано такое мнение комиссии.

— Валерий Марксович, почему Избирательный кодекс "Голоса" был отвергнут комиссией?

— На наш взгляд, появление Избирательного кодекса можно расценивать как ответ на нашу инициативу подготовки нового проекта Конституции России. Мысль о том, что эта Конституция исчерпала себя, витала в воздухе и раньше, просто мы ее сформулировали и аргументировали более отчетливо. Избирательный кодекс "Голоса" — это не абстрактный проект, а избирательное законодательство для действующей Конституции. Кодекс не может быть использован для другой Конституции, он заточен под нее. Нынешняя же российская Конституция, по нашему мнению, недемократична в принципе. Все ветви власти существуют лишь для того, чтобы подпирать власть президента, который обладает правом на все и не несет за это никакой реальной ответственности. Такая власть ведет страну к катастрофе, и за 15 лет мы в этом убедились при трех разных президентах.

Мотивы создателей Избирательного кодекса станут более понятными, если учесть, что это проект тех юристов, которые были авторами Конституции 1993 года, хотя его идейные вдохновители стараются не светиться. Хотя авторы, конечно, не могут отвечать на 100 процентов за ее содержание, поскольку власть внесла в документ "царской рукой" то, что ей понравится. Но 95 процентов все равно писали они. Цель этого Кодекса — отчасти оправдать творение разработчиков Конституции и защитить себя перед обществом. Его идея состоит в том, что, если к этой Конституции приложить некую систему выборов, тогда этот тандем еще протянет, не такая уж Конституция плохая. Работа, конечно, проделана внушительная, Кодекс состоит из 320 страниц. Очевидно, что этот проект опирался на серьезное финансирование, его писали не на общественных началах.

— Вы не считаете проделанную работу общественной инициативой?

— Я просто сравниваю два процесса. Мы работаем над проектом Конституции, который не подкреплен никаким финансированием. Это подлинная общественная деятельность, какой она должна быть в чистом виде, то есть это неоплачиваемый труд. Над Кодексом работала не просто группа энтузиастов, это некая проработка, которая оплачена, только она подается как общественная инициатива. В определенном смысле это заказная работа, которую облагораживают такой подачей.

— По-вашему, кем эта работа была заказана?

— Я вовсе не хочу сказать, что Кремль "заказал" и проплатил работу "Голоса". Эта инициатива не идет напрямую от властей. Они прекрасно себя чувствуют в рамках действующего законодательства. И то, что "Единая Россия" не принимала участия в обсуждении, для меня не удивительно. В "Единой России" нет мыслительного потенциала — он ей не нужен. Для того чтобы встроиться в пирамиду "Единой России", база должна быть тупее, чем ее острие. А интеллектуальный потенциал верхушки всем хорошо известен. Он на уровне iPhone 4 и календаря с голыми студентками. Я допускаю, что разработка Кодекса — это инициатива самого "Голоса", но эта целевая разработка была профинансирована все же с определенной целью. Итоговая его направленность — поддержать действующую Конституцию. И в конечном счете проделанная работа служит интересам властей. Власти заинтересованы в том, чтобы эта Конституция продолжала существовать. Она создает нынешнему режиму вольготные условия.

— Каковы, на ваш взгляд, основные недостатки Избирательного кодекса?

—Главная претензия — это вертикаль избиркомов. Формально вроде бы избиркомы — независимые органы, формируемые из представителей партий, но на самом деле Центризбирком — это орган администрации президента, этакое министерство по выборам со своими филиалами в регионах. Эта вертикаль, созданная еще до Путина, фактически является основным инструментом фальсификации выборов. Сейчас это данность, подкрепленная массой прошедших выборов, включая и последний единый день голосования.

Так вот, сохранение этой выборной вертикали проходит красной нитью через весь Избирательный кодекс. "Голос" эту систему только укрепил и еще раз конституировал. С одной стороны, это объяснимо, поскольку авторы Конституции 1993 года, по сути, приложили к ней избирательный механизм, позволяющий фальсифицировать выборы. С 1993 года так и происходило, причем с все большим размахом. Тогда создатели этой системы надеялись, что она будет работать только на них. Удивительно лишь то, что они не отказываются от нее, даже когда она работать на них прекратила, а тотальная фальсификация, перешедшая теперь в имитацию выборов, стала общеизвестной.

Кроме того, по Кодексу "Голоса" выборы сохраняют свою зависимость от денежных мешков, документ только развивает и укрепляет эту зависимость. Размер избирательного фонда президентской компании составляет 200 миллионов долларов в первом туре, а если взять и второй тур, то где-то порядка 300 миллионов. Надо понять, что такую сумму может выложить только очень богатый человек, к тому же получивший лицензию на выборы в администрации президента. А кто будет поступать иначе, того ждет судьба Ходорковского. Его кошмарят, по сути, для того, чтобы показать всем обладателям миллиардов, что если у них появятся какие-то самостоятельные мысли по поводу выборов, то места рядом с Ходорковским всем хватит.

— Что, по-вашему, надо было сделать с вертикалью избиркомов?

— Надо уничтожить вертикаль избиркомов, сделать их независимыми. Классический пример — США, где своя избирательная власть в каждом штате и нет монополии. В нашей стране в советское время также существовала система независимых избиркомов, в частности, с их помощью избирался съезд народных депутатов.

Избирком — это фактически временный орган, а не постоянно действующая структура, как сейчас. Комиссии создавались только на три месяца, на время выборов. Задача комиссии посчитать голоса, доложить о них избранному органу и распуститься. Комиссия не имеет права писать для себя законы, как это происходит сейчас. Сейчас все действующие избирательные законы написаны Центральной избирательной комиссией, они лишь формально вносятся в Думу через администрацию президента. А дальше всю дискуссию и лоббирование законов ведут члены избирательной комиссии. ЦИК — это реальное министерство со своим министром и неплохими условиями существования, это зона вне контроля под президентской "крышей".

— Видите ли вы какой-нибудь способ избавиться от диктата денег?

— В целом ряде европейских стран (но не во всех) существует имущественный залог. Во многих странах, где есть эта норма, залог колеблется от 50 до 500 евро, тогда как прожиточный минимум составляет 1000 евро. Эта сумма позволяет не столько купить себе выборы, сколько ограждает их от заведомо неуравновешенных кандидатов и не дает превратить выборы в фарс. Впрочем, я лично никогда не разделял идею имущественных залогов, я лишь говорю об их идее. Практика — критерий истины.

У нас в 1990–1993 годах проходили выборы без всякого залога, и никакого нашествия сумасшедших не было, хотя гражданская активность была очень высокой. В округах выставлялись в среднем по 10–14 кандидатов. Это никому не мешало избрать достойного. Залог — это вещь, притянутая к нам за уши, но я подчеркиваю, что даже там, где он есть, он приемлем для гражданина. А когда избирательный фонд кандидата в Думу предполагает 200 тысяч долларов, а залог для его участия в выборах составляет 20 тысяч долларов, то понятно, что это не та сумма, которую может выложить каждый. Избирательный фонд кандидата в президенты, согласно Кодексу, составляет вообще 200 миллионов долларов. Это дополнительно вставленные фильтры, не позволяющие гражданам реализовать свои избирательные права, в частности право быть избранным.

Я также против пресловутого сбора подписей, который превращает выборы в фарс, а эта процедура оставлена в Кодексе. Практика показала, что избирком изобретает самые фантастические предлоги для того, чтобы не допустить к выборам тех, кого он не хочет допускать. А остальные могут сдавать хоть резаную бумагу. С точки зрения избирательного права было бы разумнее вернуться к оправдавшей себя практике, когда для выдвижения кандидата надо было организовать собрание в 300 человек и заручиться поддержкой половины. Кодекс "Голоса", конечно, оставляет возможность сбора подписей, но в действующей при нынешней Конституции системе выборов уже ясно, что лучше все-таки заплатить деньги. Реальный механизм этого Кодекса — выборы за деньги. Он, собственно, сейчас и существует.

— Есть ли в Избирательном кодексе какие-то плюсы?

— На мой взгляд, интересным является предложение производить сбор подписей в избирательных помещениях. Такая практика у нас не применялась. В принципе, если эту норму доработать, ее можно было бы использовать как некую замену или альтернативу собраний. Это в определенном роде новация, облегчающая выражение поддержки кандидату. Но в Кодексе это лишь небольшая деталь.

— Многие эксперты отметили, что переход к смешанной системе выборов, заложенный в Кодексе, делает систему более демократичной. Вы так не считаете?

— Это не новация. Такая система была заложена в 1993 году. Ничего хорошего она не принесла. Тогда реальный смысл этой меры авторы Конституции маскировали. Развитием роли партий прикрывались, чтобы добиться совершенно другой цели — сокращения числа депутатов и, главное, их зависимости от избирателей. Для этого подняли норму представительства. Если в 1990 году депутат в российский парламент избирался от 100 тысяч населения, то в 1993 году эту норму подняли в 5 раз, до 500 тысяч человек на избирательный округ в русских регионах страны! Смешанная система просто маскировала тот факт, что вместо более чем тысячи избирательных округов в России осталось только 225.

Индивидуально или просто с группой знающих кандидата людей вести в округах кампанию невозможно: нужен доступ к телевидению, нужны деньги. То есть избранный депутат становится ответственным не перед своими избирателями, а перед тем, кто его профинансировал или открыл ему доступ к СМИ. Будем говорить прямо — это способ формирования "карманной Думы". Создатели такой системы считали, что более 1000 депутатов для России — это слишком много, они неуправляемы, ими трудно манипулировать, всех нельзя купить. Практика показала, что в России вообще не так много продажного населения, как хотелось бы его потенциальным покупателям. Поэтому, например, Москве нынешним "оппозиционером" Лужковым была оставлена просто карликовая Гордума на 35 персон. Пропорциональная система развитого путинизма вообще оставила право быть избранным лишь тем, кому президентская администрация выдаст лицензию на официальную политическую деятельность. Реальная альтернатива — это широкие выборы на мажоритарной основе с нормой представительства не выше 100 тысяч населения на избирательный округ федерального уровня. В 1990-м году был избран вполне демократический парламент, который отражал мнение народа, — это факт. Нынешний парламент его не отражает — это тоже факт.

— Вы хотите сказать, что проделанная "Голосом" работа напрасна?

— Я считаю, что эту Конституцию в том виде, в котором она есть, исправить нельзя, ее можно только похоронить. Писать под нее какие-то кодексы — это вещь заведомо бессмысленная. Кодекс надо писать под другую Конституцию. По моим подсчетам, за ХХ столетие Россия сменила семь Конституций, то есть в среднем каждая действовала 15 лет. Следуя этой динамике, Конституция 1993 года уже пережила себя. Она давно состарилась, и ей пора в гроб. Тем более что мифы, на которых она основывалась, доказали свою несостоятельность.

В словах, что нынешняя Конституция — труп, я ничего революционного не вижу. Это констатация факта и здравое политическое рассуждение. Те, кто утверждает обратное, заставляют сомневаться в их политической вменяемости и искренности.

Кстати, столь короткая продолжительность жизни прошлых российских конституций — вещь вполне объяснимая. Каждую из них действующая власть писала под себя, а потому и не стеснялась ее же нарушать — своя рука — владыка! Поэтому эти опусы быстро теряли общественное доверие, и на смену им приходили новые, с той же степенью политической прочности. Тут нужно ломать саму систему и писать конституцию еще до того, как установилась чья-то власть. А смыслом борьбы за власть как раз сделать будущую конституцию.

— Новая Конституция, которую вы пишете, готова?

— Нет. Люди, которые принимают участие в написании базовых принципов, находятся на нетождественных политических позициях. Поиск согласия — это длительный процесс. Мы хотели бы завершить проект Конституции к весне будущего года, но это оптимистический прогноз.

— Выходит, пока гражданам ничего не остается, кроме как жить по действующей Конституции?

— Мы живем при недействующей Конституции — это надо понимать очень отчетливо. На сегодняшней день в Конституции можно насчитать больше положений, которые реально не действуют, чем те, которые действуют. Я не буду брать такие очевидные вещи, как статья 12 — право на местное самоуправление. В Москве это право фактически ликвидировано. У нас есть пресловутая статья 31 о свободе митингов и собраний — она тоже не действует. А право на справедливый суд, трудовые права и так далее? Что осталось-то? Конституция похоронена жизнью, а не нами. Мы просто констатируем факт ее смерти.

— В таком случае какой вы видите задачу оппозиции?

— Система дошла до такого состояния, что изменить ее может только революция, другого способа нет. Если бы такой способ был, то о революции не шло бы и речи. Страна менялась бы за счет выборов, реализации программ кандидатов. Вообще эволюционный способ развития более легкий, нормальный, приемлемый для общества. В том-то все и дело, что сейчас у нас он невозможен в силу того, что нет выборов, реальной возможности выдвинуть своего кандидата и честно подсчитать голоса. Вопрос состоит только в том, как готовиться к революции и какие необходимые для этого действия предпринимать. Я считаю, что в первую очередь необходимо разъяснять народу, что страну спасет только революция.

— В России многие считают, что страна уже исчерпала свой лимит на революции...

— Эти "лимитчики" в действительности убалтывают население в попытке оставить тех, кто грабит страну, на своих местах, чтобы они по-прежнему набивали карманы, щеки и все остальное — конечная цель в этом. Ведь сменить их эволюционным путем невозможно, именно для этого они превратили республиканскую форму правления в фарс. И выход из этого тупика — только революция, и задает его сама государственная власть, а не какие-то оранжевые экстремисты и прочие страшилки из пропагандистского арсенала Кремля. Каждый к революции идет своим путем. Кто-то проводит "Стратегию-31", и эти столкновения с властью объективно двигают революционный процесс. Другие, как "приморские партизаны", берут в руки оружие — они не имеют других способов воздействия на режим и потому начинают просто стрелять в любого его представителя. Третьи пишут манифесты, конституции и обосновывают для всех остальных необходимость идти именно революционным путем — вот наша роль. Об этом надо говорить открыто — это реальное будущее России.