Узкие акции с широким эффектом

Прошел "Митинг несогласных" 31 октября. Пройдут и протестные акции 4 и 7 ноября. Но уже сейчас ясно, что они не будут массовыми. Массовыми в том смысле, что в них примет участие какое-либо более-менее значительное число "людей с улицы", а не политических активистов. И вины организаторов в этом нет:

подавляющее большинство "простых" людей присоединяются к политическим акциям только тогда, когда видят в них какой-то толк.

Например, когда власть готова прислушаться к мнению народа и "человек с улицы" чувствует, что от его присутствия на митинге или демонстрации что-то реально может измениться.

Власть же сейчас всеми возможными способами показывает, что, во-первых, на мнение каких-то там демонстрантов ей наплевать, а во-вторых, что то, что она официально не разрешает, будет безжалостно подавляться. А разрешает она только мероприятия контролируемых организаций типа КПРФ или ЛДПР (массовки, собираемые по указке из Кремля, настоящими политическими акциями считать нельзя, это их имитация, вроде выборов).

Стоит ли тогда оппозиции проводить уличные политические акции? Безусловно! Вопрос вовсе не в их массовости, а в том, что чем больше власть демонстрирует свой страх перед кучкой демонстрантов, нагоняя на митинги нескольких сотен или даже десятков своих оппонентов тысячи омоновцев, провокаторов и прочей гэбни, тем больше она дискредитирует себя. Это соотношение сил на улице лучше любых заказных соцопросов показывает, в каком животном страхе пребывают нынешние кремлевладельцы. Говоря кратко, они знают, что они – воры, и понимают, что это знает и подавляющая масса населения России. Поэтому кремлевладельцы не могут провести ни одних честных выборов, ибо понимают, что провалятся на них с треском. Поэтому они не могут допустить ни одного подлинно оппозиционного голоса в массовых СМИ, ибо им нечего ответить оппонентам. Поэтому боятся любого неконтролируемого ими шествия по улицам Москвы, ибо чувствуют, что в любой момент к нему может присоединиться непредсказуемое число людей. И

те, кто больше не верит в слова с трибун, охотно возьмут в руки колы или что посовременнее,

чтобы вместе с народом в едином порыве выкинуть из Кремля всю эту сволочь так же, как когда-то из него выволакивали Лжедмитрия.

Наверное, можно сказать, что это не слишком цивилизованный сценарий развития событий. Но единственный, который оставлен народу России нынешней кремлевской властью. Все другие: свободные выборы, неподконтрольные власти легальные политические партии, референдумы, свобода митингов и собраний – уже ею перекрыты. Власть тщательно и трудолюбиво заделывала любую легальную щель для народного волеизъявления, и теперь этот котел со всем, что в нем накопилось, может только взорваться. Хорошо это или плохо, сейчас уже рассуждать нет смысла: другого выхода все равно нет. И власть это понимает не хуже нас, оттого и боится.

Со стороны может показаться, что и костер-то еле-еле горит, да и котел вон какой прочный! Но у тех, кто при нем состоит, ощущения совершенно другие.

Что политическая оппозиция может привнести в этот процесс? Прежде всего,

помочь власти окончательно дискредитировать себя.

Народ, который возьмет в руки колья, должен быть твердо уверен, что против него – кучка подонков, единственная цель которых захапать все достояние России, ободрав всех нас, насколько хватит сил и наглости. И осознавать это должны не только те, кто поднимется на восстание, но и те, кому сейчас платят за то, чтобы защищать кремлядь. И чем эта уверенность будет сильнее, тем легче и бескровнее все пройдет. По сути, не имея ни возможности, ни желания изменить характер будущей русской революции, мы можем сделать ее наименее кровопролитной, помочь банде "питерских" кануть в Лету быстро и навсегда.

Когда это случится и что станет непосредственным поводом к грядущей русской революции, не знает никто. Революционные теории, при всем уважении к их создателям, годятся только на то, чтобы постфактум объяснить закономерность хода событий, заодно подкорректировав историю в нужном их создателям духе. Между тем в этой непредсказуемости – исторический шанс любого революционного процесса, так как если бы вероятность социального взрыва подлежала хоть сколько-нибудь точному расчету, то им в первую очередь воспользовались бы власти предержащие именно для того, чтобы его не допустить.

Впрочем, вероятность использования этой гипотетической возможности ограничивается и тем, что накануне своего краха власть стремительно тупеет, что, кстати, является еще одним признаком ее деградации. Лучший тому пример – отказ от главного российского национального праздника, 7 ноября. И вопрос здесь вовсе не в том, несет ли этот праздник коммунистическую идею. В конце концов, ведь мы празднуем 1 января не за то, что этот день является днем обрезания Христа.

Каждой нации престижно отмечать такое событие, которое выделило бы ее среди других, обозначило ее место в истории. Конечно, если такое событие у нее есть. Смысл этого в том, что

подобные праздники определяют вклад нации в человеческую цивилизацию,

не дают людям утратить понимание, что их предки сыграли великую роль и тем самым обеспечили уважение своим потомкам.

США празднуют День независимости не потому, что вопрос отделения от Великобритании для них по-прежнему актуален. Скорее наоборот, они теперь самые близкие союзники. Но тот толчок, который дала американская революция развитию цивилизации, обосновав и реализовав право народа на восстание против своего правительства, американцы не дают забыть никому и правильно поступают. Во Франции идеалы Великой революции давно не в фаворе у тех, кто руководит страной. Однако именно этот праздник является там главным, ибо он разделил не только историю Франции, но и всей западной цивилизации на периоды до и после революции. И страна до сих пор считается великой державой не в последнюю очередь в силу этого обстоятельства.

Помимо того, что Великая октябрьская социалистическая революция сыграла в истории человечества никак не меньшую роль, чем Великая французская, она также выдвинула Россию – Советский Союз на самое значительное место, которое ей когда-либо приходилось занимать в человеческой истории. Именно благодаря ей наша страна стала одним из двух мировых лидеров, автором социального проекта мирового масштаба, обеспечивавшего ей всемирное признание. Уже по одной этой причине 7 ноября есть и остается самым великим днем в русской истории, с каких бы идеологических позиций ни воспринимать социализм и коммунизм. И стирать это в человеческой памяти – не в российских национальных интересах.

То, что Путин со товарищи сдуру отвергли этот праздник, само по себе является подарком для политической оппозиции режиму.

Он позволяет отмечать событие национального масштаба, к которому так или иначе позитивно относится большинство наших сограждан, в противовес режиму, который тем самым еще раз публично доказывает свою антинациональную сущность. Разбрасываться такими возможностями оппозиции нельзя. Седьмое ноября нужно отмечать как день победоносной русской революции, как пример исторического события, открывающего для страны новые возможности, и неизбежного конца правящей тирании. Лучшего повода для протестной акции и не придумать.