Не век стоять плотине

Совет Национальной ассамблеи решил инициировать широкую общественную дискуссию о необходимости конституционной реформы в России. На сайте Каспаров.Ru до решения НА на эту тему уже было опубликовано интервью с одним из членов бюро Ассамблеи Валерием Смирновым. Также на вопросы корреспондента Каспаров.Ru о том, можно ли исправить уже существующий Основной закон или необходима полная замена Конституции для обеспечения подлинно демократического развития России, отвечала адвокат Елена Лукьянова. В продолжении дискуссии, развернувшейся на нашем сайте, мы беседуем с одним из разработчиков Конституции 1993 года, членом политкомитета партии "Яблоко" Виктором Шейнисом.

— Виктор Леонидович, почему, на ваш взгляд, в 1993 году был нарушен порядок принятия Конституции?

— К сожалению, Съезд народных депутатов, который в соответствии с Конституцией должен был принять новый проект Основного закона, не в состоянии был это сделать. Данный вопрос, как один из главных, начиная с 1990 года непрерывно стоял на повестке дня. На I Съезде была создана Конституционная комиссия, и через несколько месяцев работы она выдала первый проект, опубликованный в разных газетах общим тиражом свыше 40 миллионов экземпляров. Так что российская общественность имела возможность с этим проектом ознакомиться. Однако дальнейшая работа была заблокирована. Разные группы депутатов возражали против тех или иных положений. Коммунисты и аграрии выступали против частной собственности на землю. Национальные республики настаивали на собственном суверенитете и, в частности, на верховенстве законов субъектов Федерации по отношению к федеральным законам. Это могло бы привести в итоге к развалу Федерации. На таком принципе была основана Декларация о суверенитете РСФСР, которая вместе с аналогичными декларациями других союзных республик юридически подводила к распаду страны, так как в ней было записано, что если нормы законов Союза и Российской Федерации расходятся, то действуют российские законы.

— А что необычного в том, что кто-то с чем-то не согласен? Разве возражения — это не нормально для парламентской практики?

— Для утверждения Конституции надо было получить на Съезде народных депутатов не менее двух третей голосов. Но блокировалось даже обсуждение проекта. Так, в повестку дня II Съезда был внесен пункт о рассмотрении проекта новой Конституции, но под давлением ее противников этот пункт был исключен. Значительная часть депутатов возражала даже против публикации проекта. В результате Борис Ельцин взял этот процесс в свои руки. В мае 1993 года, когда политическое противостояние резко обострилось, Ельцин, будучи председателем Конституционной комиссии, фактически вышел из нее и противопоставил ее проекту (ухудшенному по сравнению с первоначальным вариантом под давлением Верховного Совета) другой проект, внесенный от его имени и подготовленный под руководством трех юристов: Сергея Алексеева, Анатолия Собчака и Сергея Шахрая. Для обсуждения своего проекта президент создал консультативный орган — Конституционное совещание. В него входили секции федеральных властей, региональных властей, местных органов власти, политических партий и общественных организаций и предпринимателей. В состав Конституционного совещания вошло несколько сот человек. В течение месяца большой коллектив очень плотно работал над этим документом, а также проектом Конституционной комиссии и многочисленными поправками членов Конституционного совещания, создавая синтетический текст. Двенадцатого июля, по сути, новый вариант был одобрен на пленарном заседании Конституционного совещания. А уже после событий сентября-октября 1993 года в проект, подготовленный Конституционным совещанием, президент внес ряд поправок. Факсимильный экземпляр опубликован, и в нем видны записи,сделанные рукой Ельцина. На мой взгляд, это были поправки очень разные: полезные и вредные. Именно этот вариант от своего имени президент вынес на всенародное голосование.

— Предпринимались ли попытки внести этот проект Конституции на обсуждение в парламент?

— Руководители Верховного Совета, ознакомившись с проектом Конституции, решили, что его надо дорабатывать. Политическая ситуация продолжала обостряться. Ельцин пошел на роспуск парламента. Этот акт был антиконституционным, но на него силы, группировавшиеся вокруг противников президента в Верховном Совете, ответили действиями не менее антиконституционными и крайне опасными. Вместо того чтобы идти на выборы, которые президент объявил одновременно с роспуском Съезда и Верховного Совета, они бросили своих сторонников, предводительствуемых реакционерами, на штурм "Останкино", государственных учреждений. Мятеж был подавлен. После этого некоторые эксперты посоветовали Ельцину одновременно с выборами в Думу 12 декабря 1993 года провести еще и голосование по Конституции. Строго говоря, это не был референдум. Потому что по закону референдум мог быть объявлен только Cъездом, а не президентом. То, что происходило 12 декабря, в официальных документах было названо всенародным голосованием по проекту Конституции. По не отмененному еще тогда закону "О референдуме" за решение должны были проголосовать не менее половины избирателей от списочного состава. Ельцин своим указом установил более "мягкие" условия, Конституция должна была набрать половину голосов от участвующих в голосовании.

— Вы считаете действующую Конституцию легитимной?

— Это сложный вопрос, на который нет однозначного ответа. Легитимность — это не только правовое, но и политическое понятие. Порядок принятия Конституции, конечно, не соответствовал действовавшему на тот момент законодательству, но в жизни народов время от времени случаются подобные вещи. Любая революция, знаменующая радикальный разрыв с прошлым, не укладывается в рамки старого закона. Легитимность подтверждается жизнеспособностью Конституции. Практически все политические партии сразу же признали новый Основной закон фактом участия в думских выборах 1993 года. Впоследствии они повторяли это несколько раз. Конституция существует уже более 15 лет, и ставить вопрос о нелегитимности действующего Основного закона — означает взорвать политическую ситуацию. Я согласен, что Конституция во многом неудовлетворительна. Построение системы государственной власти, зафиксированное в ней, противоречит главе 1, основам конституционного строя, и не гарантирует реализацию прав и свобод человека и гражданина, описанных в главе 2. Это надо менять осторожными, точечными поправками, а не по-большевистски: "Разрушим до основания, а затем..."

— Вам что-нибудь известно о конференции юристов, состоявшейся в Москве в ноябре 1993 года, где собрались специалисты по конституционному праву, вынесшие вердикт о том, что нынешняя Конституции "непригодна для жизни"?

— Мне об этом ничего неизвестно. Возможно, какие-то специалисты и выступили тогда против Конституции, но значительное количество специалистов, людей, демократические убеждения которых нельзя ставить под сомнение, были задействованы в работе над Конституцией и, следовательно, поддержали ее, хотя бы и с оговорками. Я уважаю любое мнение авторитетных специалистов, но то была не единственная точка зрения.

— А вы сами удовлетворены текстом Конституции?

— Далеко не в полной мере. Когда Конституционное совещание утверждало выработанный на нем проект, я голосовал против нескольких положений Конституции. В ней хорошие две первые главы, характеризующие основы конституционного строя и права и свободы человека и гражданина. За ними идут главы, описывающие государственное устройство. Так вот конкретное построение власти, с моей точки зрения, противоречит ранее прописанным основным принципам. Поэтому права и свободы провозглашены, но не гарантированы. Положение, что лишь президент является гарантом прав, неправильное. Гарантом прав может быть только вся система власти, включая законодательные органы и суд. Независимость судов, что крайне важно, опять же существует только декларативно. В реальности мы наблюдаем произвол. Если по чьему -то специальному заказу правоохранительные органы вам захотят подложить наркотик, то они это смогут сделать, и вы не докажете в суде, что это был подлог, потому что судьи не независимы и подчиняются не только закону.

В основах конституционного строя записано, что у нас не может быть государственной и общеобязательной идеологии. Но недавно была создана государственная комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России. Но история даже в отборе фактов, не говоря уже об их интерпретации, не существует вне идеологического контекста. И я не могу передать комиссии, каков бы ни был ее статус, право решать за меня, какие интерпретации истории являются истинными, а какие "наносят ущерб". Государственные органы постоянно и систематически нарушают Конституцию. Возьмите хотя бы позорную имитацию суда над Ходорковским и Лебедевым или свирепые приговоры ученым, якобы выдавшим какие-то тайны.

— Как вы считаете, это проблемы Конституции или ее применения?

— Я бы сказал, что это проблемы и Конституции, и ее применения. Любой студент юридического факультета знает, что есть "конституция в книгах" и "конституция в жизни". В том же на практике убеждаются граждане. Реальная жизнь часто отличается от юридического текста, я думаю, что и американская действительность также не во всем соответствует высоким принципам, заложенным в Конституции США. Практическая задача правовой и демократической политики состоит в том, чтобы сузить зазор между реальностью и декларацией. Это зависит не только от текста Конституции, но и от реального расклада политических сил. К сожалению, многое из того, что было достигнуто в годы перестройки и постперестройки, впоследствии было утрачено. Сейчас в парламенте не представлены общественные силы, отстаивающие высокие принципы Конституции.

— А когда они были?

— В конце девяностых появилась возможность для внесения разумных изменений в Конституцию. Поправки в статьи Конституции, призванные гарантировать права граждан и выровнять баланс ветвей власти, подготовила группа депутатов и экспертов фракции "Яблоко". Наши предложения, которые во многом совпадали с поправками Примакова, возглавившего на короткое время правительство, и сводились к усилению роли парламента. Нами прописывалось, в частности, возвращение парламенту контрольных функций. Мы также предлагали поправки, направленные на укрепление независимости судей, поскольку сейчас председатели судов, отбираемые администрацией президента, могут расправиться с любым неугодным судьей. (Напомню пример, когда незаконно была уволена судья Мосгорсуда Ольга Кудешкина, которая оспорила свое увольнение и выиграла иск в Страсбургском суде.) К сожалению, тогда окно возможностей вскоре захлопнулось, и я не вижу, кто сейчас может осуществить ревизию Конституции.

— А вы поддерживаете предложение Национальной ассамблеи по разворачиванию общественной дискуссии о необходимости конституционной реформы?

— Безусловно, надо разрабатывать поправки к данной Конституции, чем конкретно, например, занимается Михаил Краснов, работающий в фонде ИНДЕМ. Я не во всем с ним согласен, но такие дискуссии полезны и необходимы. Нужно разъяснять населению, какие конституционные проблемы существуют. В настоящее время процесс идет в сторону ухудшения Основного закона. В частности, поправки по увеличению срока полномочий президента, внесенные Медведевым в его послании Федеральному собранию, являются антидемократическими. Эта мера затрудняет гражданам возможность влиять на институт президентской власти. Теперь кандидат в президенты будет реже в полтора раза представать перед избирателями. Власти это выгодно, потому что увеличивается запас прочности системы. В этих условиях надо готовить свои собственные предложения по Конституции и с помощью еще сохранившихся независимых средств массовой информации доводить до сведения граждан свою политическую позицию. В конце концов, как говорят, "не век стоять плотине". Мы должны быть готовы к любым неожиданным поворотам истории.

— В Конституции записано, что в России республиканская форма правления, но по факту, как считают некоторые юристы, у нас "выборная дуалистическая монархия". Вы согласны?

— В публицистике назвать наш строй монархией еще допустимо, но привычка придерживаться строгих рамок научных определений не позволяет мне этого этого сделать. Я бы сказал по-другому: формально Россия — это республика с избыточным перевесом президентских полномочий и слабыми институтами гражданского общества.