Грустный праздник

Я думал, что смогу обойтись без этого текста. Я надеялся, что он не нужен ни мне, ни читателям. Я просто сидел у телефона, набирал номера и говорил: "Приходите завтра на митинг". И почти каждый спрашивал: "А что у нас завтра?"

Придется ответить письменно. Завтра день рождения Анны Политковской.

Я не думал, что об этом уже забыли. Разумеется, какая-то дата может вылететь из головы — частная, общественная, праздничная, трагическая. Человеческая память так устроена. Дом, дела, работа, проблемы, развлечения — в наслоениях повседневных забот всего в голове не удержишь.

Но я думал, что существует несколько памятных дат, которые просто впечатаны в сознание если и не любого человека, то уж, по крайней мере, любого оппозиционера. Я не знаю, стоит ли за убийством Анны Степановны кремлевская власть. Но если стоит — значит, власть очень хорошо знает свой народ.

Пока Анна была жива, пока она продолжала свою деятельность, каждый из нас был ранен. Кровоточило где-то на уровне груди; у кого-то ее статьи вызывали слезы, у кого-то — просто неприятное беспокойство. И вот этой раны нет, как не нашлось и продолжателей дела Анны Политковской. И что мы сделали?

Мы просто успокоились. Нас некому стало стыдить. Нет хрупкой женщины с серебряными волосами, которая могла прийти на любую конференцию и устроить настоящую бурю, не боясь ни имен, ни должностей, ни соображений "политической целесообразности". Нет женщины, которая могла открыто называть пороки именами пороков: ложью, трусостью, грязной и кровавой коммерцией, а не щадящими, дипломатическими эвфемизмами.

Говорить так, что никто бы не посмел лишить ее слова. Говорить так, что это не вызывало бы скептических усмешек. Только стыд. Стыд за себя, уже готового было пойти на "компромисс" и пошедшего бы, если бы не спасительное появление Анны — с ее статьями, свидетельствами, книгами, многочисленными интервью, с самой ее жизнью, представлявшей ежедневный подвиг.

Когда мы, люди во многом слабые, украдкой, пряча глаза, пытались стереть ту черту, которую не должен переступать любой не то что порядочный, но и просто разумный человек, Анна проводила ее вновь и вновь, еще более четко, еще более ясно, еще более настойчиво.

Она обращалась не к нам, она говорила с нашей совестью. Теперь наша совесть чаще всего молчит. И возможно, скоро онемеет окончательно.

Анна заставляла нас смотреть на окопы, окровавленные ямы, тюремные и пыточные камеры, изувеченные тела, разбитые жизни. Собственным нутром и костями чувствовать ужас происходящего. Нам было неприятно, но в присутствии Политковской мы не осмеливались отвести взгляда.

Теперь никто не заставляет. И мы не смотрим. Нам все интереснее заниматься отвлеченной "аналитикой". Что сейчас чувствуют "аналитики", наблюдая за развитием ситуации в Ингушетии? Помнят ли они статьи Политковской о Мурате Зязикове? Четыре года назад предупреждала нас Анна Степановна.

Теперь я, наверное, должен перечислить все заслуги Политковской. Поэтапно. Мало ли, вдруг вы не только о дне рождения ее забыли. Вдруг все, что хранит ожиревшая память, это: "Была такая. Вроде бы что-то с Чечней связано. Ее убили потом".

Простите, но я не буду этого делать. Потому что, если это действительно необходимо, значит, наша миссия провалена. Нужно расходиться по домам и верить, хоть и без особой надежды, что на наше место придут однажды те, кто окажется лучше нас.

Генеральный прокурор Юрий Чайка год назад говорил, что убийство Анны Политковской выгодно тем людям и структурам, которые "нацелены на дестабилизацию обстановки в стране, изменение конституционного порядка, формирование в России кризисов, возврат к прежней системе правления, когда все решали деньги и олигархи".

Только теперь я понимаю, насколько он был прав. Потому что после смерти Анны сопротивляться всем вышеперечисленным прелестям по большому счету и некому. Вне того абсолютного морального авторитета, которым являлась Политковская, многим из нас стало просто не с чем сравнивать силу своих принципов и убеждений.

Откуда же возьмется "стабилизация", когда полки "демократов" готовы подписаться под любой кремлевской директивой.

Зачем бороться? "Пока мы боремся, жизнь-то человека проходит", — чистосердечно призналась одна нежная девочка на недавнем съезде партии "Яблоко".

У одних проходит, дорогая девочка. У других — обрывается.

"Памятные даты" существуют для того, чтобы люди не забывали о каких-то очень важных, определяющих их жизнь событиях. И я приду на митинг не для того, чтобы не забыть, а для того, чтобы вспомнить, по-настоящему вспомнить Анну Политковскую.

С той же просьбой хочу обратиться ко всем нашим читателям. Давайте вспомним, наконец. Ее и себя. Посмотрим друг на друга. И представим, что бы о нас, собравшихся, сказала Анна.

Это будет больно, я уверен. Снова откроется старая рана. Но других возможностей проснуться у нас, кажется, уже не осталось.