О войне и мире

Сотрудники ФСБ 7 мая задержали в Тверской области Андрея Трофимова. Его задержание было связано с антивоенными постами на личной странице Трофимова во "ВКонтакте". Сейчас Трофимов находится в тверском СИЗО №1. Ему вменяют статью о призывах к экстремистской деятельности (ч. 2 ст. 280 УК РФ).

Также Андрей Трофимов неоднократно публиковался на Каспаров.Ru.

Проживающая во Франции художница Мария, активно помогающая беженцам из Украины и ведущая переписку с российскими политзаключенными, поделилась с Каспаров.Ru письмами Трофимова.

НЕВОЗМОЖНОСТИ И НЕНУЖНОСТИ ЛЮСТРАЦИИ

Мой следователь, майор ФСБ, приехал в СИЗО, чтобы предъявить обвинение по очередной статье УК. Я подписал, где надо, что я ознакомлен и что вину не признаю. А потом был вот какой разговор:

— Ну всё, товарищ майор, теперь готовьтесь к люстрации.

— Андрей Николаевич, сейчас такая политика — отказываться от употребления иностранных слов.

— Я могу и по-русски. Но только вы не обижайтесь. Будете всю жизнь ходить, как тут говорят, в "опущенных".

За эту дерзость мне ничего не было. Майор не испытывает никакой ненависти ко мне. А я — к нему. Он может посадить меня лет на 10, но это у него просто работа такая.

Я сижу девятый месяц, знаю в лицо, наверное, всех сотрудников СИЗО, знаком со всеми тюремными начальниками. ФСИН — какая-никакая, а все же силовая структура. Из десятка сотрудников, с кем пришлось столкнуться, я пока встретил лишь одного конченого и морального урода.

Сторонники люстрации готовы в Прекрасной России Будущего уволить с "волчьим билетом" их всех: чекистов, тюремщиков, судей, ментов… Почему это невозможно?

Их миллионы. Куда они все пойдут, в таксисты? А я-то думал, что в ПРБ (прим. ред: прекрасной россии будущего) нас ждут беспилотные электромобили… А там, оказывается, будут рикши.

Кем их заменить? Ладно, стране не нужно столько ментов, но без судей и ГИБДД ведь не обойтись? Сто тысяч уехавших из России программистов вернутся, чтобы стать гаишниками? А сегодняшние политзеки станут эффективными администраторами? Скажу за себя: от послевоенного времени я хочу лишь свободы и покоя. Пост главы Конаковского района мне на нарах не снится.

Люстрации — это попытка народа починить свое государство. Для нее нужно присутствие и первого, и второго. Но в России сегодня есть лишь государство и население. Путин правит уже почти вдове дольше, чем правил Гитлер в Германии. Все люди с минимальными карьерными или материальными амбициями за эти два десятилетия были вынуждены встроиться в путинскую систему и жить по ее правилам. Невозможно люстрировать всю страну. А нас — неустроившихся — тут меньше, и после войны мы останемся меньшинством. В нынешней битве путинской верхушки с западной цивилизацией население России участвует лишь в качестве пушечного мяса. Субъектности не имеет и уже утратило способность к ремонту собственного государства.

Сторонники люстрации мне возразят, что в послевоенной Германии получилась и люстрация, и денацификация. Конечно, да! Но только — в условиях внешней оккупации. Прекрасная Россия Будущего нам не грозит.

По итогам начавшейся 24.02.2022 войны Россия будет оккупирована, причем — по частям. Для стран-оккупантов эти пространства окажутся не желанной добычей, а также ремнем. На них придется осуществлять внешнее управление. И тут мы подходим к вопросу, почему люстрация не нужна.

Незадолго до моей посадки в тверском СИЗО-1 сменился начальник. Сокамерники мне рассказали множество историй из недавних лет: с кровавыми потеками на стенах и с электрошокером по яйцам. Что поразительно: в этих историях фигурировали знакомые мне сотрудники — общительные, незлые, с чувством юмора. Вот что значит — люстрации на службе! Им прикажут пытать и расстреливать — будут. Прикажут называть нас по имени и отчеству и выводить в душ каждый день — выполнят и это. Их двадцать лет дрессировали на лояльность любому начальству. И теперь они — идеальный инструмент для внешнего управления.

Я не знаю, кому после войны придется оккупировать Тверь. Может, Польше, Украине или Финляндии. Я попрошу у новых властей уволить из СИЗО лишь одного конкретного старлея. Остальные дисциплинированно займутся гуманизацией тюремной системы. А майор ФСБ будет выпускать политзеков.

В ПРЕКРАСНОЕ ДАЛЕКО

Журналистка Мария Кольцова озадачила меня вопросом: "Что вы будете делать, когда выйдете и наступит мир?"

Если у меня все получится с украинским гражданством, статусом военнопленного и обменом, то выйду я до того, как наступит мир. В этом случае я буду воевать за свою историческую Родину — Украину. Я офицер запаса после военной кафедры Бауманки, ракетчик по диплому и ПВОшник по военно-учетной специальности. Готов переучиться с С-200 на "Patriot". Но и в информационной войне умею кое-что, не зря же я за это сел.

Мир, в котором окажутся после этой войны те, кто выживет, неприятно нас всех удивит. Украина и Россия будут лежать в развалинах, и хорошо, если не радиоактивных. Путин сейчас выиграть не может физически, а отступить не может психологически, палец у него сам тянется к красной кнопке.

Я кое-что читал о современных концепциях применения ЯО — это совсем не похоже на то, о чем рассказывали в советских школах. Будут и выжившие, и победители. В этом случае я буду делать то, что и все: искать еду и уцелевших близких.

Спасти нас от ядерной войны может русский полковник Штауффенберг с шарфиком и табакеркой. Этот вариант интересен не тем, что он самый вероятный, а тем, что он оставляет простор для фантазий о личном будущем. Такие фантазии у меня есть.

Я Москвич, но в Москве я жить больше не хочу. Жить я хочу в Украине, точнее — в Крыму. Ещё точнее — в восточном Крыму, в Щебетовке (тат. Верхние Отузы). Оттуда виден Карадаг, а в 40 минутах пешего хода по красивой горной тропе — мой любимый пляж Лисьей Бухты.

Жить там я хочу с любимой женой. Жена, бросай работу: вес взят, рекорд засчитан! (У нее только одна запись в трудовой книжке, педстаж идет с 1987 года.) В Щебетовке и близкой Феодосии тоже есть дети, которым нужен репетитор по русскому языку!

Заниматься там я хочу внуками. Я в жизни кем только не работал, но лучшие годы — с 2000-го по 2010-й, когда главным занятием были наши мальчики. Можем повторить! (Прошу обеих Маш: если будете это публиковать, то проиллюстрируйте той самой фоткой из ВК с внучкой Василисой на плечах.)

Маленьким надо показывать, как пасется лошадь, как плавает медуза, как созревает виноград, как выглядит цикада. Их надо научить и читать, и плавать. Постарше — пройти с ними экскурсионной тропой по Карадагу, лазить по Эчкидагу, заглядывая в "Ухо Земли". Школьникам показать планер над Узун-Сыртом, рассказать про Королева, Туполева и Антонова. Сводить их первый раз в музей Карадагской биостанции, свозить в Коктебель к Волошину и в Феодосию — к Айвазовскому. Еще постарше — берем с собой бабушку Ларису и поехали смотреть Украину, в Киев, в Чернигов, во Львов, в Одессу, в Карпаты… А если Василиса уже старшеклассница? Тогда мы смотрим мир: Тбилиси и Торонто, Флоренция и Шри-Ланка, Силиконовая долина и долина Гейзеров, озеро Онтарио, Ладога и Байкал...

А на какие шиши? И про это есть фантазия. Я хочу успеть заслужить украинскую пенсию: как офицер в отставке, участник последней войны. Я претендую на свою долю арестованных валютных резервов России: решением ЕСПЧ, как компенсацию за каждый сегодняшний день в тюрьме. И я не надеюсь, а знаю: двое сыновей, выращенных с умом и любовью, — это гарантия обеспеченной старости.

В это "прекрасное далеко" надо спешить, а не сидеть на шконке ровно.

03.02.2023, Андрей Трофимов, политзаключенный

БОЙ В ОКРУЖЕНИИ

Много лет я считал, что главные дни в моей жизни прожиты были давно: с 19 по 26 августа 1991-го. Теперь думаю, что 73 дня прошлой весной оказались важнее. Этот долгий бой начался в ночь на 24 февраля и закончился солнечным утром 7 мая.

Почему бой? Потому что он забирал все силы без остатка: некогда было поесть и поспать. А почему в окружении? Меня же до 7 мая никто не штурмовал? Меня сжигала изнутри война, а окружение было равнодушным.

Я понимал того парня — украинца, аспиранта московского ФИЗТЕХа, который покончил с собой в марте, оставив предсмертное стихотворение "Хотят ли русские плакатов "Нет войне?".

Его добил не сам факт нападения Путина на Украину, а нулевая реакция окружающих его москвичей. Но я — из меньшинства. Делать надо что должно. А раз мне всё равно пропадать, надо сделать максимум того, что должно.

Так я подумал утром того февраля и выложил на своей странице ВК то, на что много лет не решался: видео с Немцовым, где Борис за несколько дней до смерти успел поставить провидческий диагноз Путину.

Мосты были сожжены, я отпустил тормоза. Так и живу с того дня — без тормозов. Блокировали мою страницу трижды. В первый раз была блокировка от ВК сразу после принятия "закона о фейках". Я ознакомился "по мотивам политической ненависти" — до 10 лет тюрьмы. "Это много", — подумал я, достал из сейфа оружие, набил и примкнул магазин.

Через сутки ВК разрешил восстановить страницу. Я сразу выложил в закреп следующий текст: "Пользуясь случаем, хочу передать привет товарищу майору и сообщить ему, что являюсь владельцем нарезного автоматического карабина "Сайга" калибра 5.45. Прежде чем закрыть меня на десять лет, вам предстоит познакомиться с моей "Сайгой".

Что я чувствовал, публикуя этот самоубийственный текст, да ещё и с нецензурной картинкой про русский военный корабль? Я чувствовал азарт и злорадство. Я представлял их лица, когда меня "пробьют" по базе Росгвардии и увидят, что про карабин — правда.

Посмотрят геопозицию телефона, а она не меняется с 24 февраля. Пустое зимнее СНТ под Конаково — идеальные условия для боя в окружении.

Ноут стоял на втором этаже дачи — в спальне. Я строчил посты, а рядом на ковре чернело оружие. В такой диспозиции мы и встретили блокировку моей страницы Роскомнадзором 17 марта. Просмотры резко упали, но не до нуля. Я догадался, что просмотры даёт хэштег #Нетвойне. Я стал экспериментировать с другими тегами. Получился такой набор: #HETBОЙНЕ, #stopRussia, #stopPutin, #Xу..ло, #ПутинХу..ло, #СвободуНавальному, #САЙГА5.45.

Последний хэштег — мой персональный. По нему я сам находил свои посты. VPN я так и не освоил.

Свой хэштег про сайгу я оставлял в комментариях конаковской Подслушке. Посещаемость заблокированной страницы стабильно росла, в разы превысив значение до блокировки.

Этот интересный опыт я обобщил в тексте "Лайфхак", упомянув там ещё Андрея Зельцера из Минска.

Этим заработал третью блокировку — опять от ВК. Завёл временную страницу "Андрей Николаевич", на аву без затей поставил автопортрет с карабином.

Информацией для постов меня снабжал телеграм, а также друзья из Киева и Запорожья. Мы общались ежедневно. С ними был уговор: если в 8 утра (по Москве) к ним прилетает "Доброго ранку, Киев" и "Доброго ранку, Запорожье", значит я ещё на свободе.

Семья всё знала, но сделать из Москвы ничего не могла. Уговоры не работают на войне. Старший сын заранее искал адвоката, жена молилась. Это сработало.