(Полу)остров Крым

Сто лет назад, 16 ноября 1920 года, пал Крым — последний оплот Белого движения в Европейской части России.

В последних числах октября, потерпев тяжёлое поражение в боях с многократно превосходящими силами красных и их союзников — махновцев в Северной Таврии, остатки Русской армии генерал-лейтенанта Петра Врангеля, в последнем отчаянном натиске разметав будённовскую конницу, сумели пробиться в Крым. Уйдя через Перекоп и Чонгар под прикрытие неприступных, как им казалось, укреплений Турецкого вала и ледяной воды залива Сиваш, белые намеревались зализать раны и отсидеться в Крыму до следующей весны. Что будет дальше — не знал никто из них, от командующего армией и высшего её генералитета до условного поручика Иванова, ещё не догадывающегося о том, что пару лет спустя ему придётся, сменив китель на дешёвый костюм, по десять часов в сутки крутить баранку парижского таксомотора — чтобы не подохнуть с голоду. На что они все надеялись? Надеялись, как это испокон веков было принято на Руси, на милость Господа Бога да на извечный русский авось — тот, который не имеет права не вывезти.

Надежды оказались частично несостоятельными. Бог от белых отвернулся и, вместо того чтобы нагнать в гнилой залив Сиваш как можно больше ледяной воды, в которой должна была бы захлебнуться форсирующая его красная пехота, наоборот — изменив направление ветра, воду эту из Сиваша выдул в Азовское море. После чего красные успешно перешли Сиваш по дну и, ворвавшись на Литовский полуостров, ударили белым в тыл, вызвав в их рядах панику, предрешившую исход кампании.

Однако русский авось оказался гораздо милосерднее. Верный своему назначению, он действительно вывез белых — из Крыма в Турцию и в Тунис, далее раскидав полтораста тысяч говорящих по-русски беженцев по всему свету, рассеяв их от побережья Северной Африки до парагвайских прерий и аргентинских пампасов. (Или аргентинских прерий и парагвайских пампасов — черт их знает, в каком они там порядке расположены.) Для подавляющего большинства этих людей дорога в эмиграцию стала дорогой в один конец. Для меньшинства, по разным причинам решившегося вернуться в "страну комиссаров и урок", это обернулось страданиями, унижениями и лишениями, а для многих также и гибелью в недалёком будущем в расстрельных подвалах и гулагерных бараках. И поделом. Поскольку глупость при определении участи смягчающим обстоятельством, как известно, не является.

Ещё меньше повезло тем, кто, имея в ноябре 1920 года возможность бежать из Крыма вместе со своими родственниками, друзьями и просто соседями, не сделали этого и остались, понадеявшись на всё тот же авось и на всё ту же милость Господа Бога. Этих захватившие Крым большевики перебили сразу же — не делая никаких поблажек. Кто не знает, что означает выражение "красный террор в Крыму", — читайте "Солнце мёртвых" Ивана Шмелёва. Там всё написано.

* * *

Прошло сто лет.

Нужно ли вспоминать сии дела давно минувших дней, преданья старины глубокой?

По моему глубочайшему убеждению, не просто нужно — необходимо. По причине того, что после того, как однажды, 103 года назад, распалась связь времён и Россия стала стремительно погружаться в мрачную бездну, установившаяся в ней тирания страха деформировала сознание десятков и сотен миллионов её граждан. Захватившие власть сатанисты превратили людей в человекообразную биомассу, годную разве что для того, чтобы стать сырьём для производства кирпичей для возведения новой Вавилонской башни — под названием Дворец Советов. К счастью, не получилось — кишка у архитекторов оказалась на такие дела тонка. Пришлось ограничиться возведением сатанинского же зиккурата с проклятой мумией — сакральным символом их людоедской власти.

Несколько поколений жителей Советской империи были лишены исторической памяти. Более того — изучение истории собственной страны, выходящее за пределы школьной программы и институтских курсов, расценивалось коммунистическим режимом как потенциально опасное преступление. Тем более опасным было любое проявление интереса ко всему, что было связано историей гражданской войны и белогвардейской эмиграции. Равно как, впрочем, и к теме эмиграции вообще.

* * *

Флешбэк, как говорят в подобных случаях в Голливуде.

"А вам это зачем?" — мгновенно напряглась знакомая библиотекарша, услышав вопрос, можно ли достать почитать мемуары генерала Деникина. "Да так... интересно... История нашей родины, знаете ли..." Не помню, что ещё я плёл, чувствуя себя весьма не по себе под пристальным изучающим взглядом. "История нашей родины, молодой человек, — не там, где вы её пытаетесь найти. — Это было сказано тоном, не позволяющим в нём усомниться. — Она — здесь". Передо мной возник толстенный том в зелёном коленкоре с надписью "Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия". Я прочитал эту "энциклопедию". Она оказалась одной из самых чудовищных по степени концентрации голимого вранья на квадратный сантиметр страницы советских книг, какие мне только приводилось в этой жизни видеть. Дело было, кажется, в конце 1983 года. А может, в начале 1984-го. Товарищ Андропов формально был ещё жив, хотя фактически уже не функционировал. Но система по-прежнему работала на полную катушку.

Конец флешбэка.

* * *

"Плох тот народ, который не любит, не ценит и не изучает своей истории..."

Кто это сказал — историк Карамзин? художник Васнецов? поручик Иванов?..

А, не всё ли равно. В этом высказывании главное — то, что оно является аксиомой. А также то, что оно подтверждает хорошо всем известные со времён Пушкина качества российского народа — леность, отсутствие любопытства, нежелание заниматься самообразованием. А также неизменную склонность к бесчестию и неизменную же готовность к предательству. Эти омерзительные качества и являются главным препятствием на его пути к самосовершенствованию. Равно и к возникновению чувства личной ответственности за всё происходящее — и с ним самим, и вокруг него.

* * *

Заканчивается второе десятилетие XXI века. В России всё ещё правят бал наследники тех, кто узурпировал власть 103 года назад. Они не собираются никому её отдавать и делают вид, что так будет всегда. Разумеется, сами они в это никоим образом не верят, прекрасно понимая, что их ублюдочный гэбистско-воровской режим когда-нибудь непременно кончится. Знают они и то, что конец его будет очень неприятным. И что те из них, что останутся в живых, сильно позавидуют мёртвым. Однако уголовная психология — та самая, что была впитана их главарём в 1960-е во время подростковых потасовок в лиговских подворотнях, — не позволяет этим деятелям вести себя по-другому. Их главная заповедь — бессмертная гулагерная максима: "Сдохни ты, падла, сегодня, а я — завтра. Но — завтра" — ведёт их, подобно нити Ариадны, через закоулки лабиринта Минотавра. С той лишь разницей, что, в отличие от героя древнегреческого мифа Тесея, их она ведёт не к спасительному выходу из подземелья, а в пропасть.

Вопрос лишь в том, когда, наконец, полностью размотается этот клубок.

После того как Россия будет очищена от воровской и гэбистской нечисти и возвращена на нормальный путь развития, нам предстоит тяжелейший труд по формированию нации. Образование нации невозможно без развития национального самосознания. Которое, в свою очередь, не возникает на пустом месте — из ничего и просто так. Краеугольный камень в этом процессе — восстановление исторической памяти. Без этого ничего не получится. Поэтому её необходимо восстановить, и сделать это надлежит как можно быстрее.

* * *

Со дня падения белого Крыма прошло сто лет.

Размышляя над этой круглой датой, я снова и снова думаю о том, что бы произошло в ноябре 1920 года, если бы он был не полуостровом, а островом. И, повинуясь прихотливой фантазии писателя Василия Аксёнова, действительно был бы отделён от материка 80-километровым проливом — так же, как остров Тайвань от континентального Китая. И как бы пошла история России в XX веке в случае того, если бы антибольшевистским силам удалось сохранить над этой территорией свой контроль — так же, как гоминдановцам над Тайванем в 1949-м.

Вариантов было бы великое множество. Каждый из которых изменил бы ход течения истории, вплоть до самых фантастических вариантов. Однако беда в том, что История — та, что с прописной — не терпит ни литературных про себя фантазий, ни пресловутого сослагательного наклонения. И развивается так, как ей предписано той инстанцией, от которой, в конечном счёте, всё в этом мире и зависит. И это не пресловутый русский авось. Это — совсем другая сила.

Postscriptum

Убедительная просьба: не задавать в комментариях сакраментальный вопрос: "Чей Крым?" Тому, кто намеревается это сделать, следует сначала подумать, а не ошибся ли он, зайдя сюда, дверью.