Сталин и пятилетка

Несколько лет назад министр культуры Мединский заявил, что "снимать кино нужно про героев войны, науки и индустриализации"[1]. За этой фразой стояла программа сталинизации российской культуры и российского образования, которая последовательно проводится правительством уже много лет. Чем дальше — тем сильнее. Тема "героев индустриализации" в этом контексте становится ключевой.

Отмыть Сталина от вины за массовые репрессии практически невозможно. Но репрессиям противопоставляется то, что традиционно, с советских времен, считается главной сталинской заслугой — "индустриализация народного хозяйства".

История сталинских репрессий и история сталинской индустриализации обычно рассматриваются как два независимых процесса. Даже три — история коллективизации, как правило, изымается из истории индустриализации и изучается как нечто совершенно самостоятельное. В то же время все три явления совпадают не только хронологически, но и по целям и по сути. Массовые репрессии (в число которых должна быть включена и коллективизация в целом) служили средством решения задач, которые были поставлены перед индустриализацией. Или, если выражаться точнее, перед тем, что на советском жаргоне называлось "индустриализацией народного хозяйства", но таковым не являлось. Во всяком случае, это было нечто и близко не напоминавшее индустриализацию промышленного производства, через которую прошел западный мир.

Затеянная Сталиным индустриализация по-прежнему остается темным пятном в истории сталинского государства. Структура режима и его методы управления изучены вполне достаточно, чтобы не испытывать по их поводу никаких иллюзий и не пытаться искать там благие намерения. Отношение же к сталинской индустриализации, даже в среде профессиональных историков, двойственное. С одной стороны, очевидны ужасы ее осуществления, с другой — исходная цель и результаты часто видятся скорее в хорошем свете. И предполагается, что если бы первые пятилетние планы удалось выполнить успешнее, то и населению было бы от этого лучше.

Например, в интервью Олега Хлевнюка[2], крупнейшего специалиста по истории сталинской эпохи и автора последней по времени биографии Сталина, есть очень важный пассаж, который, на мой взгляд, требует обсуждения.

Олег Хлевнюк говорит:

"Первая пятилетка была полностью провалена. В стране был голод. Это была катастрофа и ужасный кризис. Причем в кризисе оказалась не только деревня, из которой выкачивали все. В острейшем кризисе оказалась индустриальная сфера, и это при том, что в нее, наоборот, все вкачивали. Причины очевидны. Всякая политика скачков не продумана и не просчитываемая экономически. Это не только в России — так было по всему миру. Что делает Сталин, когда пришло время подводить итоги пятилетки, он просто не называет в своих докладах ни одной конкретной цифры. То есть пятилетку не выполнили ни по одному из показателей, ее провалили, но Сталин уходит от всего этого. Просто говорит: "Пятилетку выполнили в четыре года". Следом начинает в своей манере перечислять некие абстрактные и только отчасти конкретные достижения. "У нас не было авиационной промышленности — теперь у нас есть авиационная промышленность"! Правда относительная, так как в России и до этого строили самолеты. Противопоставлением — чего-то не было, теперь есть — Сталин и ограничивает свои оценки итогов первой пятилетки".

Из этого следует, что вина Сталина состоит в том, что пятилетка была провалена, а не в том, что она была вообще задумана и осуществлена. Голод и общий кризис в стране очевидным образом увязывается с провалом пятилетки.

Мне эта вполне привычная картина кажется сильно искаженной. Представление о том, что первая пятилетка преследовала некие благие цели, но была провалена из-за порочности сталинских экономических методов, восходит к советским, еще послесталинским временам. Тогда официальным тезисом советской пропаганды было то, что индустриализация была очень хорошей идеей, которую реализовывали неверными методами, а потому не слишком удачно. Но ее результаты все равно себя оправдали, поскольку помогли выиграть войну.

Думаю, что такой традиционный подход сохранился до сих пор, потому что внутриполитическая история сталинского режима изучена намного лучше экономической и внешнеполитической. Последние две напрямую связаны между собой, поскольку сталинская экономика работала именно на внешнеполитические цели. И ей уже была подчинена внутренняя политика.

Пятилетка не была провалена, наоборот, ее результаты были блестящими — с точки зрения намеченных Сталиным целей. Хотя и закономерно катастрофическими для населения.

Принятый в 1929 г. (а потом много раз изменявшийся в сторону увеличения производственных показателей) план первой пятилетки и не был рассчитан на выполнение. Опубликованный план представлял собой пропагандистский блеф в чистом виде. Плановые показатели делились на две группы: 1) показатели промышленного строительства и роста промышленного производства; 2) показатели роста социального благосостояния населения (рост потребления, производства еды, жилья, бытовых товаров и т.п.).

Первые было предписано выполнять максимальным образом и любой ценой. Сколько получится — столько получится. Вторые никто не собирался выполнять, да это и было невозможно. Снижение уровня населения до возможного минимума было условием достижения успехов в промышленном строительстве. Но они играли важную пропагандистскую роль в тот момент. В 1929–30 гг. огромными тиражами выпускались книги, в которых рассказывалось о немыслимо счастливой и богатой жизни в СССР после выполнения первых пятилеток. Эти книги были тщательно забыты уже к 1932 г., слишком уж издевательски выглядело их содержание на фоне всего происходившего тогда в стране.

В отличие от первых вариантов пятилетнего плана, делавшихся в 1926–27 годах еще при НЭПе, за планом сталинской пятилетки вообще не стояло никаких здравых экономических расчетов. В том смысле, что планы индустриализации производства не вытекали из экономического положения страны, а наоборот, подчиняли ее себе.

Плановые показатели строительства промышленности задавались директивно, исходя из поставленных Сталиным целей. Экономическая и социальная системы подгонялись под них. При этом главной целью того, что называлось в СССР "индустриализацией", было не развитие гражданской экономики, а, наоборот, уничтожение ее ради строительства военно-промышленного комплекса.

Индустриализация, которая способствует развитию экономики страны, — это индустриализация производства товаров народного потребления. Их становится больше, они дешевеют, уровень жизни населения растет вместе с его покупательной способностью, развиваются торговля и индустрия развлечений, появляются все новые товары, развивается туризм и т.д.

В СССР все было наоборот. Рост промышленности сопровождался катастрофическим обнищанием населения, лишением его гражданских прав, свободы передвижения и голодом. Построенные в первые пятилетки заводы не производили практически никаких товаров народного потребления, за исключением минимума, обеспечивающего обслуживание населением тех же заводов. Уровень жизни населения при этом намного упал по сравнению с предшествующими годами НЭП. Вдвое снизилась норма жилья, начался массовый голод и эпидемии с многомиллионными жертвами.

Стоимость всей сталинской пятилетки была оценена в момент ее принятия в 76 миллиардов рублей. Весь бюджет СССР в 1926–27 гг. составлял около 5 миллиардов рублей. По одному из первых планов пятилетки ("пятилетка Гинзбурга", 1927 г.), еще разумных и исходящих из продолжения НЭП, общая сумма вложений в пятилетку определялась в 8 миллиардов рублей, из них 6,7 млрд — вложения в промышленность.

То есть, по планам Сталина 1929 г., предполагалось вложить в пятилетку в 8-9 раз больше средств, чем это было возможно сделать при полном напряжении сил, но не разрушая экономику страны. Понятно, что такой план никак не мог быть обусловлен экономическими интересами народного хозяйства. И не мог быть осуществлен в рамках существовавшей экономической системы. Ни денег, ни рабочей силы, ни ресурсов, ни технологий для реализации сталинского варианта пятилетки у советского правительства в условиях НЭП не было.

Для того чтобы их получить, Сталин реформировал страну — ликвидировал частную промышленность, торговлю и сельское хозяйство, реквизировал в пользу Политбюро вообще все имущество населения, а весь труд сделал принудительным и обращенным на благо государства. То есть на выполнение собственных планов.

С точки зрения нормального сбалансированного экономического развития эти реформы были убийственными. Закабаление население и снижение уровня жизни не может быть целью экономических реформ — в нормальных условиях. Принудительный труд в обычных условиях также неэффективен. Сталинские реформы эпохи первого пятилетнего плана вели к снижению производительности труда, падению благосостояния населения, да и сами по себе являлись преступлениями. Но без них в принципе не могли быть достигнуты цели, которые ставило перед собой правительство.

Плановые показатели роста производительности труда, роста реальной зарплаты, роста потребления и душевой нормы, содержавшиеся в утвержденном пятилетнем плане, ни в коем случае не были рассчитаны на выполнение. Они полностью противоречили тем показателям максимально возможного выполнения, которых правительство действительно требовало, — объема капитальных вложений, роста лиц наемного труда, обобществления народного хозяйства и т.д.

В такой ситуации говорить о провале пятилетки не приходится. Единственная реальная задача, ради которой Сталин все это затеял — срочное, за считаные годы, строительство военно-промышленного комплекса, способного обеспечить оснащение самой большой и мощной армии в мире — была более чем успешно выполнена. В СССР после 1929 г. возникла с нуля не только авиационная промышленность, но и танковая, автомобильная, тракторная....

По мобилизационному плану 1941 года (начатому разработкой в апреле 1940 г. и утвержденному 12 февраля 1941 г.) численность вооруженных сил СССР должна была составить 8,9 млн человек, на вооружении должно было стоять до 37 тыс. танков, 91 тыс. тракторов, 695 тыс. автомобилей, 22 тыс. боевых самолетов.

Вся эта техника изготовлялась на заводах, построенных в годы первой пятилетки. Именно этот немыслимый военный потенциал позволил Сталину спровоцировать в 1939 г. мировую войну, а потом и выиграть ее. Так что в вину Сталину имеет смысл ставить не столько и не только людоедские способы проведения индустриализации, сколько саму ее идею.

Реализованную, к сожалению, с блестящими результатами.

[1] https://foma.ru/snimat-kino-nuzhno-pro-geroev-vojnyi-nauki-i-industrializaczi.html

[2] https://www.znak.com/2017-10-04/sozdatel_novoy_biografii_stalina_o_vlasti_i_obchestve_v_sssr_30_h_godov