Надежда

Сегодня, в дни разгула насилия, лжи, лицемерия, многим кажется, что война, вертикаль, диктатура обосновались здесь навсегда. На самом деле все обстоит иначе, как в картине "Apocalypto" Мэла Гибсона: странные, неорганической внешности существа подчинили окрестности, совокупились, набивали животы мясом и теперь требуют у небес признания мирового господства и стабилизации цен на нефть. В доказательство своей силы они рубят головы пленникам, вырывают сердца и пьют кровь. Опьяненная видом крови чернь визжит от восторга и страха. В это самое время к берегу из "ниоткуда" незаметно, бесшумно, подплывают фрегаты будущего...

Здесь у нас сейчас тоже сплошной праздник: если не концерт — то салют, если не парад — то шантаж. Вот только те ценности, на которых стоит и за которые держится власть, стремительно девальвируются во времени и в пространстве. Сегодня среднестатистический человек в здравом уме до сорока и более чем в шестистах километрах на запад от Московии не разделяет ценностные приоритеты режима. А завтра, когда к нему присоединятся подросток из Вятки и старик из Орла, власть обвалится под тяжестью общественного неодобрения и личного несоответствия настоящему.

Теперь обо всем по порядку. Цивилизация входит в цифровой век. Российская элита, она же — сословие держателей дополнительных хромосом, по-прежнему живет доисторическим собирательством. Нашел в грязи алмаз — обменял на банан. Выкачал из земли нефть (не сам, но с помощью умных машин, предоставленных проклятыми иностранцами) — получил "мерседес". Или еще проще: взял из бюджета, отдал друзьям. Высшие слои потрошат недра. Низшие — мусорные баки. О космических кораблях, селекции картофеля и качестве дорог думать некогда — надо копать.

Несмотря на все попытки уменьшить проницаемость границ между Россией и цивилизацией, все большее количество людей повышают эффективность жизни за счет установления горизонтальных связей. В свою очередь дураки продолжают либо ждать приказов, либо их отдавать и передавать вниз по вертикали власти, превращая любое элементарное действие в замысловатый, пусть и вычурный ритуал с неизвестным финалом.

В области трудовых отношений развитый человек определился — он эксплуатирует сам себя в значительно большей степени, чем позволяет это другим. Изменился сам — изменился труд: здравствуйте, роботы, до свиданья, лопаты. А у нас до сих пор сложности с нахождением смыслов, постановкой задач, оценками результатов. Зато нарочито очевиден процесс. Труд не воспринимается как труд, если он не сопровождается неразберихой и паникой, унижением и принуждением, и к тому же обязательным приведением в негодность примыкающего к зоне труда пространства.

Наконец, самооценка. Здесь она, в отличие от территории здравого смысла, напрямую связана с количеством и размером. Десять резиденций, пять яхт, двадцать "ярдов" в "зеленых", еще десять — в обувных коробках на антресолях. Самый большой золотой батон, самый золотой пистолет, самый вместительный унитаз. Раньше еще щеки свисали на плечи и брюхо было такое, что при виде его борец сумо от страха пускался в бега. Но теперь жрать в три горла запретили врачи, объяснили, что вредно... Поэтому едой стали деньги, у многих новоиспеченных аристократов они вот-вот пойдут из носа, глаз и других отверстий.

Обаятельная простота примитива: хозяйственная деятельность — собирательство, социальная структура — пирамида, власть — диктатура, метод — насилие, самооценка — количество, движение — смерть... И все бы прекрасно, но тут есть другие — мы. И мы живем по своим правилам: потребляем ровно столько, столько нужно, чтобы соображать и любить, у нас отсутствует потребность во власти. Мы не воруем и не убиваем в ответ, чтобы не стать, как они. С каждым днем нас становится больше, их — меньше. Если не их дети, то внуки захотят быть такими, как мы. В силу естественного развития в будущем нет места таким, как они. Разве в музее геологическом...