Гегемон

Утро. Апрель. Тепло. Жду маршрутку на остановке. И они ждут: парень и девушка. Держатся за руки. Счастливые еще детские лица. Любовь. Оба обмундированы. Форма мешковатая, ватная, различающаяся лишь цветом (определенно, военный кутюрье презирает людей). Зимняя. Приказ о лете не вышел. Зато другой приказ, о том, кем сейчас надлежит быть, доведен и исполнен безукоризненно. Если завтра война, он защитит ее. Если завтра он нарушит устав, она арестует его. А пока они только курсанты: она — академии МВД, он — МО.

Молодость коротка, как весна в наших краях. Нужно успеть сделать выбор. Жизненно-важный — определиться с профессией. Только в городе-государстве Москве дети рождаются министрами, генералами, режиссерами и бизнесменами. В "подмосковном" (от Владивостока до Калининграда) пространстве новорожденные уже балласт: потенциальные правонарушители, безработные, алкоголики...

Впрочем, иногда потребность в человеке, точнее в определенной "потемкинской" группе людей, возникает. Это обычно происходит, когда косноязычный и однозадачный российский "левиафан" вступает в диалог с Западом, и ему требуется "джокер" для очередного блефа или бахвальства.

После голодомора миру показывают самое зернистое на свете зерно и самых свинястых свиней. В этот миг гегемоном и главными героями книг, фильмов и постановок становятся свинарка и пастух, а в органах государственной власти появляется какой-нибудь депутат Свиньин-Пастухов.

В годины промышленного психоза их места занимают табельщица и рабочий. В короткий период изобилия (в сравнении с нищетой и разрухой) — инженер и филологиня. Затем — бандит и проститутка. Так "левиафан" и подпитывающие его "мастера" культуры интерпретируют время относительной свободы.

Офицер полиции и офицер государственной или частной (поди их разбери) военной компании — тренд сегодня.

Пропаганда работает. Даже в те мгновения истории, когда, как считается, она упразднена. Несколько взмахов хлыста, демонстрация пряника — и люди становятся теми, в ком нуждается государство. Неподдающихся перековке, их в разные времена называют по-разному: отщепенцы, маргиналы, враги народа — изымают из оборота. Аннигиляция неподдающихся — самый доходчивый метод воспитания конформистов...

Отсутствие исторической памяти, устойчивых традиций, более-менее отчетливых представлений о себе и смысле жизни делают россиян очень пластичными. Если бы "левиафан" решил, что семицветные ленты выгоднее георгиевских, а стикер "В Евросоюз!" приличней, чем наклейка "На Берлин!", то за полгода семицветик вытеснил бы колорада с лацканов пиджаков, зеркал заднего вида и детских колясок, а еще через пару лет Россия могла бы стать равноправным членом Евросоюза.

Но государство выбирает другую интригу.

Курсанты держатся за руки. Форма одежды зимняя. Они — гегемон. Образцы. Если завтра война, он защитит ее. Если завтра он нарушит устав, она арестует его.

А когда негегемону вдруг не понравится запах родины (свалки горят), когда почему-то не захочется умирать от отсутствия американских лекарств, когда возмутят тарифы, налоги и цены, то влюбленные начнут действовать сообща. Она будет сажать, он — стрелять...

Мы садимся в одну маршрутку. Едем. Будут они стрелять или нет?