Что у них было в прошлом, у нас до сих пор существует в настоящем

Участник четвертого Форума свободной России, руководитель "Русского европейского движения" Даниил Константинов рассказал в интервью Каспаров.Ru о своей поездке в Берлин, где он смог посетить немецкую тюрьму Тегель и узнать об условиях содержания заключенных, чем отличается пенитенциарная система России от немецкой и удается ли исправить осужденных.

— Поездка была организована "Русью сидящей", Ольгой Романовой. Цель поездки заключалась в обмене опытом политзаключенными: старыми немецкими, времен ГДР и современными российскими. Поездка включала в себя следующую программу: посещение музея тюрьмы Штази — экскурсия, которую проводили бывшие политзаключенные ГДР, которые сейчас там работают в качестве сотрудников музея; посещение современной немецкой тюрьмы, причем строгого режима; и программа трехдневного общения с нашими товарищами — бывшими политзаключенными Штази. Поездка произвела удивительное впечатление.

Мы увидели: то, что у них было в прошлом, у нас до сих пор существует в настоящем.

Если в Германии закрыты старые тюрьмы спецслужб, превращены в музей, то в России современные тюрьмы ФСБ до сих пор действуют, и непонятно, что в них точно происходит. В Германии открыты архивы Штази, и каждый гражданин может получить информацию, являлся ли он предметом разработки, кто на него доносил, кто был в кругу агентуры и так далее. В России, как мы знаем, архивы закрыты, получить информацию невозможно.

В этом принципиальная разница двух стран, двух подходов.

Мы по прежнему находимся в прошлом, в то же самое время мы видим, что в недалекой соседней стране существует модель совершенно другого устройства общества, другого отношения к своим гражданам, в том числе к заключенным.

— Вам удалось пообщаться с немецкими заключенными? В каких условиях они содержатся?

— Да. Современные, вы имеете в виду?

— Да.

— Да, мне удалось пообщаться с современными заключенными. Мы побывали в одной из крупнейших тюрьм Тегель. Там сидят серьезные преступники, в том числе убийцы, вплоть до пожизненного заключения. Условия разительно отличаются от российских тюрьм. У каждого заключенного отдельная одиночная камера с собственной кроватью (это не шконка) с хорошим удобным матрасом, с занавесками на окнах, с предметами всей первой необходимости в быту. Камеры не закрываются, заключенные свободно перемещаются по территории тюрьмы, общаются друг с другом, ходят в тренажерный зал, посещают библиотеки, звонят по телефону из коридора родным и близким и т.д. То есть совершенно другая система.

— Что вас больше всего поразило все-таки? Их условия содержания или отношение к ним?

— И то и другое. И условия содержания значительно мягче, чем в России, и отношение администрации — абсолютно вежливое, корректное, человеческое. Нам за весь наш поход по тюрьме не удалось услышать ни одной грубости, ни одного окрика, и, наверное, команды по отношению к заключенным.

— А что они вам рассказывали?

— Заключенные рассказывали, как они отдыхают, как сидят в камерах, свободно перемещаются, у них есть возможность посещать тренажерный зал, читать книги неограниченно. У них есть возможность обучаться, получать профессиональное образование, получать сертификаты об этом образовании, в которых даже не указано, что они получены в тюрьме. Они могут получать зарплату — средняя зарплата в тюрьме Тегель 200 евро, которые не облагаются налогами, социальными выплатами и так далее.

— Мне еще интересно, рассказывали ли вам о рецидивах. Какой процент тюрьма исправила? Они возвращаются туда или нет?

— Процент рецидива есть, но он в разы меньше, чем в России. Примерную цифру я не помню, там был большой разговор, но точно ниже, чем в России. Видно, что условия по-другому сказываются, значит исправляются.

— Значит исправление есть?

— Да.