Куратор

Александр Иванович мрачно смотрел на рукав своего нового пиджака, к которому была пришита белая лента — с весны всех оппозиционеров обязали носить такую. Власть решила отделить овец от козлищ, добропорядочных граждан от коварных креаклов — без пяти минут изменников Родины.

— Довыступался, дошлялся на пикеты! — Зудела тёща, нарезая круги по кухне. — Теперь, гляди, с работы вышибут.

— При Сталине с такими не церемонились! — Грозно поддержал тесть из соседней комнаты и зашуршал газетой "Чрезвычайка".

В дверь позвонили. Жена неохотно побрела открывать. Александр Иванович услышал мужской голос и с неприятным предчувствием оглянулся — в комнату вошёл молодой человек в военной форме с небольшим чемоданчиком. Гость козырнул и представился:

— Младший лейтенант Петренко, Ваш куратор.

— Господи, помилуй мя грешную. — Тёща осела на стул. Хотя волноваться следовало Александру Ивановичу. С недавних пор власть издала закон, по которому к неблагонадёжной семье прикрепляли сотрудника из спецслужб. Куратор должен был круглосуточно находиться в квартире, постоянно занимаясь перевоспитанием подопечного и его близких.

— Ваш руководитель ценит Вас как специалиста и заинтересован в том, чтобы Вас убрали из списка белоленточников, — сразу пояснил Петренко. — Поэтому попросил повлиять на Ваши настроения.

Александр Иванович вздохнул — значит директор школы, где он работал учителем истории, решил на свой лад выручить сотрудника. "А фамилия у парня украинская. Намекают на мою симпатию к хунте", — подумал он.

— Что ж, давайте посмотрим телевизор! — С места в карьер взялся за воспитание Александра Ивановича куратор.

— Меня не интересует этот дебилизатор всея Руси. — Отрезал хозяин.

— Вы должны следовать моим рекомендациям. — Нахмурился Петренко.

— Давно пора! — Поддержал тесть. — Все люди как люди, а он умничает!

— Саша, не спорь. — Умоляюще сказала жена.

Александр Иванович сел на стул, справа устроился тесть, слева куратор. Казалось, они готовы схватить его за локти, если попробует встать.

По телевизору врали как никогда. Всё было шиворот-навыворот, слащаво и лицемерно, подло и гнусно, криво и косо.

Александр Иванович пытался медитировать, глядя в экран невидящим "взглядом мертвеца", погружаясь в сияние бесконечной пустоты. Но мешал тесть, возбуждённо говорящий куратору:

— Когда же смертную казнь введут? Не хватает её России-матушке, ох, как не хватает!

— Смертная казнь это нерационально. Начинается индустриализация, будет много больших строек, а заключённые — бесплатная рабочая сила. — Рассудительно возражал гость.

— А ведь и верно! Товарищ Сталин это понимал.

— Товарищ Сталин великий человек.

— Святой. — Вытирал слёзы тесть, который обрёл родственную душу.

— Мудрец. — Кивал куратор.

Тесть и куратор крепко жали друг другу руки, чувствовалось, что они нашли общий язык.

Когда Петренко на минуту вышел из комнаты, тесть с укором обернулся к Александру Ивановичу:

— Вот был бы зять — золотой! Историю лучше тебя знает. И биографию Иосифа Виссарионовича — на зубок!

— Ужин поспел. Откушайте с нами. — Пропела тёща, хотя и без того все знали, что куратор питается за счёт подопечной семьи. Александр Иванович заметил, что она испекла пироги, чем нечасто баловала семейство.

Пока ели, тёща взялась рассуждать о том, какая в годы её молодости была молодёжь.

— Девушки честь берегли до двадцати пяти лет. А я лично до тридцати! Поцелуя без любви не давали. Молодые люди брали пример с героев Великой Отечественной войны. А какие душевные фильмы снимали!

— Я очень люблю старые фильмы, — искренне признался куратор. — В них есть настоящие чувства. 

— Например, "Свинарка и пастух". — Тёща мечтательно подняла глаза к потолку.

— Это моя любимая комедия. — Улыбнулся Петренко.

Александр Иванович пробормотал что-то про Ларса фон Триера, но жена под столом наступила ему на ногу.

Вечерело, Александр Иванович с женой направился в спальню. Когда они улеглись, в комнату вошёл куратор. Младший лейтенант Петренко был уже не в военной форме, а в полосатой пижаме, напоминающей о робах узников. Он приблизился к кровати и тихо попросил Александра Ивановича:

— Подвиньтесь, пожалуйста.

— Вы с ума сошли! — Александр Иванович сел, он смотрел на куратора с удивлением и крайним возмущением.

— Психолог рекомендовал мне быть как можно ближе к подопечным, раствориться в их существовании, чтобы понять и направить их мышление в правильное русло. — Терпеливо пояснил Петренко.

— Я не собираюсь спать рядом с мужчиной!

— А Вы представьте, что мы на фронте. Разве солдаты думают о том, с кем рядом прикорнули на привале?

— Я у себя дома и не собираюсь ничего представлять! — Продолжал протестовать Александр Иванович.

— Вы правы, здесь не Гейропа. — Неожиданно согласился куратор. — Тогда я лягу с другой стороны.

— С моей женой?!

— Саша, не спорь. — Плачущим голосом попросила жена. — В конце концов, куратора прикрепили к нам только на неделю. Он накроется другим одеялом.

Петренко примостился рядом с женой Александра Ивановича, свет погас. Хозяева долго ворочались под одеялом, куратор лежал тихо, спиной к чужой жене. Он тактично добавил:

— Если вы хотите заняться сексом, я отвернусь, надену наушники, и буду слушать музыку.

— И что же именно? — Полюбопытствовала жена.

— Гимн.

Наутро, собираясь на работу, Александр Иванович заметил, что куратор не спешит вместе с ним. Ещё бы — на работе хватало своих "кураторов" — весь коллектив пытался перевоспитать Александра Ивановича. Ему дарили портреты Путина и иконы Сталина, книги Проханова и Прилепина, на корпоративах предлагали сказать тост за Крым, а учебники, по которым он преподавал, стали настолько лживыми, что порой бедному учителю хотелось запить горькую.

Вернувшись с работы, Александр Иванович увидел Петренко со своим сынишкой, они переставляли по ковру оловянных солдатиков.

— Папа, мы воюем за Асада! Почему ты никогда не играл со мной в войну? Это же так здорово! — Закричал сын.

— Он вообще не занимается ребёнком, — поджала губы жена. 

Создавалось впечатление, что она смирилась с куратором.

Александра Ивановича снова посадили к телевизору. Из вечерней передачи он узнал много нового. Оказывается, в США живут люди с собачьими головами, в Африке обнаружили русскоязычных негров и собираются защищать их от местных бандеровцев, а рязанская пенсионерка Нищебродова пожертвовала свои накопления на новый истребитель "Толчок".

Александр Иванович заснул перед экраном — видимо, от морального истощения.

Когда он проснулся, было два часа ночи. Шагнув в спальню, он остолбенел, увидев свою жену в объятиях Петренко.

— Что это значит? — Александр Иванович полагал, что подобная анекдотическая ситуация могла приключиться с кем угодно, только не с ним. А воспитание не позволяло ему — педагогу в третьем поколении — без заморочек дать по морде куратору и оттаскать за волосы блудливую жену.

Та выскользнула из объятий гостя и пролепетала:

— Саша, это не то, что ты подумал!

— Да, да, — подхватил куратор, поспешно надевая свою рубашку защитного цвета и разыскивая под кроватью второй камуфляжный носок. — Это необходимо для изучения психологического климата в семье.

— Я позвоню вашему начальству.

— Не стоит. Хотя Вы показали себя не очень благонадёжным, я напишу положительный отчёт, и Вы сможете снять белую ленту с пиджака. — Попытался подкупить куратор.

— А я не буду снимать её! — С вызовом заявил Александр Иванович. — Я не согласен с политикой такого государства и не собираюсь скрывать это!

— Саша, но тебя уволят, — простонала жена. Она уже держала в руках ножницы и злополучный пиджак изгоя.

— Срезайте, срезайте, — погладил её по руке Петренко.

— Вон из моего дома! — Закричал Александр Иванович.

— Честь имею. — Петренко подхватил свой чемоданчик и шагнул за дверь.

Александр Иванович выскочил вслед и кричал что-то про дуэль. Как настоящий русский интеллигент он был существом ранимым и, столкнувшись с откровенной наглостью, просто терялся. Шаги лейтенанта Петренко давно стихли, хлопнула дверь подъезда, а наш герой всё ещё метался взад и вперёд по лестничной площадке, хватался за голову, надрывно вздыхал и шептал:

— Боже, как я буду жить дальше с этой женщиной? Как мы будем смотреть друг другу в глаза? 

Его нравственные терзания прервал мелодичный голос:

— Это квартира тринадцать? Почему-то номера нет…

— Да, это наша квартира. Номер тёща закрасила из суеверия. Но не помогает. — Устало пояснил Александр Иванович и только тогда взглянул на собеседницу. Блондинка в военной форме представилась:

— Сержант Петренко. Я назначена куратором Вашей жены.

— Что за чёрт!.. — Начал Александр Иванович, но, оглядев стройную фигуру гостьи и что-то сообразив, поспешно распахнул дверь:

— Так это ваш супруг у нас жил? Добро пожаловать!