Концепция экономической трансформации

Читатели попросили поделиться моим видением того, как следовало бы проводить реформы, какое было у меня в начале 1990-х годов. Выполняю эту просьбу.

Ниже размещаю статью, написанную мной в начале 1994 г. и опубликованную в "Вестнике Санкт-Петербургского университета" в том же году. Полагаю, что собственные детальные комментарии этого текста можно оставить до того момента, когда с ним познакомятся читатели. Сейчас же выскажу лишь несколько наиболее существенных соображений.

Во-первых, статья отражает мое понимание содержания и последовательности проведения экономических реформ, какое сложилось у меня в ходе многочисленных обсуждений в рамках т.н. московско-ленинградского кружка экономистов в 1986-91 гг.

Во-вторых, в силу сказанного выше статья отражает не только мое личное понимание того, что надо было тогда делать, но и понимание, разделявшееся в то время, как мне казалось, и другими участниками этого кружка, включая, естественно, и Е.Гайдара и А.Чубайса.

В-третьих, внимательный читатель наверняка заметит аккуратное дистанцирование автора этого текста от политики, проводившейся в 1992 г. (Е.Гайдара и А.Чубайса), и поддержку политики, проводившейся в 1993 г. (Б.Федорова с некоторым участием автора текста). По политическим причинам автор не считал тогда возможным выносить в публичное пространство свое критическое отношение к политике, проводившейся в 1992 г, какое однако не было секретом для участников указанного кружка экономистов (включая Е.Гайдара и А.Чубайса) начиная по крайней мере с конца января 1992 г., и какое стало особенно жестким с 10 июля 1992 г.

В-четвертых, в статье содержатся некоторые устаревшие цифры и оценки; но это именно те цифры, какие тогда находились в распоряжении автора, и те оценки, какие разделялись автором во время написания указанного текста.

В-пятых, наиболее ценным в размещенной ниже статье (и в авторской концепции экономической трансформации) считал тогда и считаю до сих пор два положения, разделявшиеся тогда не всеми коллегами по указанному кружку экономистов:
- последовательность проведения реформ (либерализация – финансовая стабилизация – институциональные реформы – политика экономического роста);
- недопустимость проведения массовой приватизации до достижения финансовой стабилизации (т.е. в условиях высокой инфляции).


А.Н.Илларионов
ДВА ГОДА ЭКОНОМИЧЕСКИХ РЕФОРМ В РОССИИ: ЗАМЫСЕЛ И РЕЗУЛЬТАТЫ
Вестник СПбГУ. Сер. 5, 1994, вып. 4 (N 2б)

Экономическое положение в России накануне реформ
Итогом гос­подства командно-административной системы в России стал глубокий экономический кризис. Он проявлялся прежде всего в деформирован­ной и монополизированной структуре производства при исключительно высокой степени его милитаризации; всеобщем падении эффективности производства; утрате национальной экономикой способности к осуще­ствлению даже простого воспроизводства; отрицательных темпах ре­ального накопления; падении реального уровня жизни населения. От­ражением нарастающей экономической деградации стали повсеместная бартеризация хозяйственных связей (предельно неэффективная по сво­ей сути), распространение административной системы распределения товаров с помощью талонов, карточек, заборных книжек без реальных гарантий их обеспечения, полное опустение прилавков государственной торговли.

Экономическая ситуация второй половины 1991 г. усугублялась по­литическим кризисом, связанным с распадом Союза ССР, усилением в России тенденций регионализма, национализма и сепаратизма, со­зданием российской национальной государственной машины, отстране­нием от власти КПСС, ослаблением элементарной производственной дисциплины, утратой каких бы то ни было реальных рычагов государ­ственного управления. Решения центральных органов власти на местах перестали выполняться — ситуация становилась полностью неуправляемой.

Осенью 1991 г. хозяйственный кризис в России быстро перерастал в глубочайшую социально-экономическую катастрофу. Тотальный дефи­цит охватил все виды товаров и услуг как производственно-техническо­го, так и потребительского назначения, включая предметы первой необходимости. Стояние в многочасовых очередях за самыми элементар­ными продуктами стало основным видом деятельности десятков милли­онов людей. Отдельные сбои в функционировании важ­нейших систем жизнеобеспечения — электро- и теплосетей, водо- и га­зоснабжения, транспорта стали сменяться глобальными отключениями на больших территориях.

На рубеже 1991 —1992 гг. Россия стояла перед лицом глобального экономического коллапса с труднопредсказуемыми последствиями в нашпигованной ядерными и химическими объектами стране. Главной задачей для любого правительства в то время являлись не реформы как таковые, а спасение страны от неумолимо надвигавшейся эконо­мической катастрофы.

Но как это сделать?
Прежде всего необходимо было выбрать адекватные средства экономической политики.

Административно-командные рычаги управления экономикой за прошедшие десятилетия и особенно в последние предреформенные го­ды успешно доказали свою полную непригодность. Необходимо было переходить к рыночной экономике. Но каким путем, используя какие средства?

Еще осенью 1991 г. было совершенно ясно, что различные вариан­ты так называемого "мягкого" вхождения в рынок с усиленной под­держкой производства и устаревших административно-экономических структур, отказом от жесткой монетарной политики, от радикальных из­менений в структуре собственности приведут лишь к усилению эконо­мического хаоса, дезорганизации, усилению инфляции. Как будто специально история позаботилась о проведении в то же самое вре­мя параллельного грандиозного социально-экономического эксперимен­та, предоставив возможность реализовать на Украине все те предло­жения, которые в России были выдвинуты разными альтернативными программами. Результаты такого курса од­новременно и очевидны и плачевны. В то время как Россия, уже ре­шив свои самые насущные первоочередные проблемы, перешла к ре­шению задач следующего уровня, Украина, шаг за шагом погружаясь в экономический хаос, по-прежнему бьется над теми же проблемами, что и два с половиной года тому назад, но только уже в несравнимо более тяжелой экономической ситуации.

Концепция экономической трансформации
Одним из наиболее ча­стых обвинений в адрес реформаторского крыла правительства явля­лось обвинение в отсутствии четкой программы действий, ясного представления о целях, порядке, последовательности шагов в экономиче­ской политике. Регулярное рассмотрение и утверждение на заседаниях правительства важнейших программных документов (за два с лиш­ним года их было несколько десятков), похоже, не в состоянии изме­нить такого отношения. Очевидно, что для многих наблюдателей программа действий, не соответствующая собственным представлениям о целях и средствах их достижения, в качестве программы не воспринимается.

Вместе с тем важно остановиться не столько на официальных до­кументах, сколько на самой концепции экономических реформ. Теория экономической трансформации особенно бурно развивалась в послед­ние десятилетия как ответ научной мысли на массовый переход традиционных и административно-регулируемых экономик на путь рыноч­ного развития. В настоящее время она насчитывает тысячи ис­точников.

В любом обществе, включая и российское, существуют десятки острейших проблем. Любое правительство поставлено в условия, когда все или почти все необходимо делать сразу. В то же время понятно, что в реальной жизни это просто невозможно. Поэтому прежде всего необходимо сделать правильный  выбор, определиться с последовательностью действий.

В чисто экономическом плане существуют четыре важнейшие про­блемы, доставляющие в любые времена любому руководству наиболь­шую головную боль:
- темпы экономического роста и определяемый ими уровень бла­госостояния населения;
- состояние платежного баланса;
- темпы инфляции;
- уровень безработицы.

Специфика экономической действительности заключается в том, что одновременное решение этих проблем, как правило, невозможно. Для достижения столь разных целей требуются различные, подчас вза­имоисключающие, средства. Успех на одних направлениях иногда настолько обостряет ситуацию на других, что приходится изменять курс и прибегать к прямо противоположной политике.

Например, снижение безработицы достигается путем повышения темпов экономического роста с помощью мер экспансионистской госу­дарственной политики (дешевый кредит, дополнительные, в том числе государственные, инвестиции, социальные программы). Однако такой курс вызывает ускорение инфляции, снижает экспортные возможности страны, ухудшает сальдо платежного баланса. С другой стороны, борьба с инфляцией сдерживает рост цен, улучшает внешнюю платежеспособность, создает условия для роста сбережений, но, "охлаждая" экономику, провоцирует падение производства и оборачивается ростом безработицы.

Неслучайно поэтому головоломка с четырьмя взаимопереплетенными проблемами экономической политики получила название "маги­ческого четырехугольника". Лучшие умы экономической науки и прак­тики в течение десятилетий пытались развязать этот макроэкономиче­ский гордиев узел. В результате каждое правительство предпринимало и предпринимает действия в соответствии с собственным пониманием приоритетов для свой страны и для своего времени, а затем, в случае надобности, корректирует курс.

Истории известно лишь несколько примеров практически стопро­центного разрешения проблемы "магического четырехугольника" — высокие темпы роста экономики при сравнительно низких уровнях инфляции и безра­ботицы и активном сальдо платежного баланса. Это экономический бум в послевоенных Японии и Германии и в современных новых индустри­альных странах Восточной и Юго-Восточной Азии. Но именно потому эти случаи и получили название "экономических чудес",  что являются не столько правилом, сколько скорее исключениями из него.

Какие же наши наиболее острые проблемы?

Прежде всего мы – бедная страна. По уровню экономического раз­вития и уровню жизни населения Россия в 4-5 раз отстает от США и большинства западноевропейских стран. Поэтому наша главная цель — нам надо сокращать этот разрыв, нам нужно, нам необходимо быть бо­гаче.

Нам требуются колоссальные средства для финансирования бюд­жетных отраслей, для поддержки малоимущих, инвалидов, пенсионеров, для реконструкции устаревшей инфраструктуры, для поддержания обо­роноспособности, для освоения северных и восточных территорий Рос­сийской Федерации. Нам нужны огромные деньги, которых, совершен­но ясно, у нас сейчас нет, и у бедной страны не будет никогда.

Необходимые ресурсы можно получить лишь тогда, когда бедная страна станет богатой. А такой она может стать, если ей будут обес­печены, причем в течение продолжительного периода, высокие темпы экономического роста. Тогда произведенных ресурсов может хватить на очень многое. Значит,промежуточная цель — обеспечение высоких темпов эко­номического роста.

"Темпы — превыше всего" — эта идеология догоняющего экономи­ческого развития является одной из наиболее характерных черт рос­сийской истории. Именно ею руководствовались многие российские ре­форматоры — и Петр I, и Александр II, и С.Ю.Витте, и П.А.Столы­пин. Именно она стала формулой сталинской индустриализации: "Мы должны преодолеть за 10 лет тот путь, который другие страны прошли за 100 лет, или нас сомнут". Н.С.Хрущев переформулировал ее в лозунг "Догоним и перегоним". Раннеперестроечное "ускорение" ста­ло также ничем иным, как попыткой повторения на новом материале уже хорошо известной доктрины.

Однако попытка горбачевского ускорения провалилась. Почему? Главная причина заключается в том, что экономический рост не обес­печивается только финансированием инвестиций, как считали М.Гор­бачев и его советники. Возросшие инвестиции в машиностроение фак­тически не дали прироста национального продукта, но зато разбалансировали государственный бюджет, породив вкупе с антиалкогольной кампанией первую инфляционную волну. В условиях исчерпания традиционных источников экономического роста накачивание капиталовло­жений не могло дать и не дало эффекта.

В то же время была полностью проигнорирована ключевая пробле­ма — кто может стать субъектом экономического роста, движителем, мотором экономического прогресса. Вопрос об институциональных ре­формах, т.е. прежде всего об изменении форм собственности, по идеологическим и политическим причинам просто не ставился. Вместе с тем главными причинами провозглашения самого курса ускорения, вы­званным возраставшим отставанием СССР от Запада, явились не толь­ко и не столько недостатки экономической политики (пропорции на­копления и потребления, структура инвестиций, жесткость бюджетных и кредитных ограничений), сколько проблемы системного порядка. В глобальном соревновании за экономическую эффективность, за темпы роста советские министерства, колхозы и совхозы безнадежно проиг­рывали западным частным компаниям и независимым фермерам.

Именно это в конце концов и привело к крушению так называе­мого социалистического строя и самого СССР. Этот строй рухнул не потому, что его разрушили плохие люди — реформаторы (об их суще­ствовании тогда еще никто не знал), не потому, что он был тоталитар­ным (на планете немало и других тоталитарных режимов), и даже не из-за национальных противоречий (на Западе и Востоке успешно су­ществуют достаточно стабильные полинациональные общества). Этот строй развалился главным образом из-за собственной немощи, полного хозяйственного одряхления, из-за неэффективности той экономики, на которую он опирался.

Поэтому радикальные институциональные реформы, нацеленные на создание эффективных, рационально действующих субъектов, нужны даже не столько потому, что политика ускоренного экономического ро­ста только в этом случае может иметь хоть какие-то шансы на успех. Они жизненно необходимы в первую очередь потому, что старая эко­номическая система в итоге оказалась неспособной поддерживать да­же номинальные масштабы простого воспроизводства.

Конечно, лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и боль­ным. Однако в нашей ситуации страна была бедной (низкий уро­вень экономического развития), а экономика – больной (деформированная структура производства, устаревшая структура собственности). Поэтому возмож­ные альтернативы экономической политики: вначале — "рост, затем — реформы" или: "вначале — реформы, затем — рост" или: "рост и реформы од­новременно" — являлись только кажущимися. Рост больной экономики не в состоянии привести страну к процветанию — он ведет к гипертро­фии нерациональной экономической структуры и в конце концов к общему социально-экономическому краху.

В классическом виде это продемонстрировали правительства С.Альенде в 1970—1973 гг. в Чили и А.Гарсиа в 1985—1989 гг. в Пе­ру. Безответственное стимулирование экономического роста без струк­турных изменений при отсутствии системных реформ и отказе от жест­ких кредитно-финансовых ограничений обернулось в обеих странах грандиозной экономической, а в Чили — еще и политической катастро­фой.

Проведение в последние два года правительством Украины именно такой политики обеспечило ей формальное сохранение наиболее высокого относительного уровня промышленного производства (совокупное снижение за 1992—1993 гг. — всего на 13% по сравнению с 30% в Рос­сии). Но за этот производственный мираж народ Украины заплатил ростом цен в 624 раза (к январю 1992 г.). В России же за это время цены выросли в 44 раза. Гиперинфляция, в которую Украина вошла в 1993 г. (ежемесячные темпы роста цен в сентябре – декабре 1993 г. — 70-80%), не только делает нищим подавляющее большинство ее населе­ния, но и приводит к всеобщей дезорганизации и хаосу в самом произ­водстве. Нет необходимости говорить, что при относительно более вы­соком уровне производства на Украине уровень дефицитности ее эко­номики несопоставим с российским. В то же время Россия, вплотную приблизившаяся к порогу финансовой стабилизации (инфля­ция в ноябре – декабре 1993 г. – 10-12% в месяц), уже практически создала необходимые предпосылки для накопления сбережений, активизации инвестиционного процесса и перехода к экономическому  росту.

Однако успех институциональных реформ невозможен без наличия еще одного предварительного условия — здорового экономического кли­мата. Российская экономика не только бедна и структурно больна, но и заражена опаснейшим вирусом инфляции. Инфляционные процессы, грозящие превратиться в эпидемию гиперинфляции, искажают все це­новые пропорции, провоцируют потребительский ажиотаж, дезориенти­руют производителей, лишают их стимулов для долгосрочных инвести­ций, отвлекают ресурсы на непроизводственные операции и тем самым углубляют экономический кризис.

Сколь опасно начинать оперировать пациента, предварительно не продезинфицировав его раны, столь же опасно приступать к институци­ональным реформам, не отрегулировав кровеносную систему экономи­ки, не обуздав инфляцию или хотя бы не сведя ее к минимуму. Пре­небрежение этой опасностью чревато тяжелейшими последствиями. Но­вые предпринимательские структуры, формирующиеся в условиях вы­сокой инфляции и мягких кредитно-финансовых ограничений, вместе с овладением опыта "делания" легких инфляционных денег обретают к этому "вкус". Однажды сформировавшиеся стереотипы инфляционного поведения с каждым месяцем преодолеваются все труднее и труднее. Раскручивание инфляционной спирали, гонка цен и доходов создают замкнутый круг, разорвать который, как показывает опыт многих лати­ноамериканских стран, оказывается невозможным в течение десятилетий. Поэтому первоочередной экономической задачей становится комплекс мер по подавлению инфляции, получивший название "финансовая стабилизация".

Таким образом, можно выделить три важнейших направления и соответственно три важнейших этапа в общей программе реформ, су­щественно различающихся по своим основным целевым приоритетам, средствам достижения, срокам осуществления:
- либерализация экономики и финансовая стабилизация (либера­лизация цен, хозяйственных связей, внешнеторгового и валютного режи­мов, бюджетная реформа, повышение процентных  ставок до реально положительного уровня, прекращение льготного кредитования, субсидий и дотаций производителям, разделение денежных систем бывших союзных республик, подавление инфляции, стабилизация валютного курса);
- институциональные реформы (большая и малая приватизация, аграрная реформа, поддержка  предпринимательства, создание новых предпринимательских структур — акционерных обществ, банков, бирж, совместных   предприятий, ферм; формирование адекватной нормативной базы, институциональной инфраструктуры; реформа жилищно-ком­мунального хозяйства, здравоохранения, социального обеспечения, об­разования, переход к страховой медицине, создание пенсионных фондов и т.д.);
- структурная перестройка и политика экономического роста (структурная политика, создание благоприятного инвестиционного климата, в том чис­ле для иностранного капитала, реконструкция производственной и соци­альной инфраструктуры, жилищное строительство, политика стимулирования национального экспорта).

Главная задача долгосрочной государственной экономической по­литики — повышение народного благосостояния. Ее решение невоз­можно без высоких и, что исключительно важно, стабильных темпов экономического роста. В свою очередь, они недостижимы без предприимчивых, рационально действующих экономических субъектов. Массо­вый слой таких субъектов и создается в результате системных реформ, радикально преобразующих старый экономический строй. Успех здесь, однако, в решающей степени обусловлен жесткостью антиинфляцион­ных мер, обеспечивающих рациональные ориентиры для всех субъек­тов экономической деятельности, включая и само государство. Естест­венно, поддержание здоровой экономической среды остается приоритетной задачей на всех этапах реформы.

Реальные действия российского правительства в течение 1992—1993 гг. отличались от первоначальных замыслов. Прошедшие два года дают обильную пищу для ана­лиза— что удалось сделать, чего не удалось, в каких сферах успехи оказались  наибольшими, где реформаторов преследовали неудачи.

Результаты экономических реформ за два года
Экономическое положение страны в конце 1993 г. разительно отличается от ситуа­ции двухлетней давности. Реформы продвинули Россию в совершенно иное качественное состояние. Проблем не стало меньше. Но проблемы, стоящие перед страной сегодня, — это уже не проблемы выживания нации, это проблемы совсем другого уровня. Характеризуя в целом со­стояние российской экономики в конце 1993 г., следует признать, что оно является наилучшим за три последних года. Практически нет ни одной сферы, где за последнее время не произошло бы существенного и совершенно очевидного улучшения.

В основе успеха правительства лежит ограничительная финансо­вая и денежная политика. Дефицит федерального бюджета эффективно контролируется Министерством финансов, его рублевая часть по итогам года составляет 6% ВВП, а с учетом внешнего кредитования, обслуживания внешнего долга и бюджетных кредитов — 10% ВВП (по срав­нению с более чем 30% ВВП в 1991 г. и 17% ВВП в 1992 г.) [на самом деле правильные цифры – 15% ВВП в 1991 г., 23% ВВП в 1992 г. – примечание 2015 г.]. На рост кредитов Центрального банка наложены жесткие лимиты, которые, несмотря на все трудности, в целом удается удерживать. Темпы прироста кредитов Центрального банка сократились до 30—40% в квартал по сравнению со 180% в 1992 г. Практически полностью прекращено бесплатное фи­нансирование республик бывшего СССР, обошедшееся в 1992 г. России в 8% ее ВВП.

Ограничительная монетарная политика принесла плоды, которые трудно переоценить. В ноябре — декабре 1993 г. темпы инфляции опу­стились до 11 —12% в месяц, т.е. до самого низкого уровня за послед­ние полтора года. Для сравнения в октябре 1992 г. — феврале 1993 г. цены росли на 25—30% ежемесячно, а с марта 1993 г. их темпы роста удавалось удерживать на уровне, близком к 20%. Еще более заметные изменения произошли с темпами еженедельной инфляции. 1993 г. начи­нался с инфляции 12% в неделю, или почти 2% в день, 1993 г. закан­чивался с инфляцией 2% в неделю.

Налицо крупный успех антиинфляционной политики правительст­ва. Конечно, 11 — 12% в месяц — это еще очень много. Такой высокий уровень инфляции пока еще не в состоянии гарантировать устойчивость финансовой стабилизации, обеспечить заметный рост сбережений и ин­вестиций как условие начала экономического роста. Однако даже та­кое снижение инфляции обеспечило повышение реальной ставки про­цента и по кредитам и депозитам до положительного уровня, что принципиально меняет всю ситуацию в денежной сфере. Рублевые сбережения начинают приносить более высокий доход, чем валютные, что является важнейшим стимулом для роста сбережений и наиболее эффективным средством в борьбе с долларизацией экономики.

Ответственная монетарная политика привела к фактической ста­билизации валютного курса во второй половине 1993 г. Еще в мае ни­кто не мог поверить, что падение рубля можно остановить. Оказалось, что не только можно. Осуществление принципиального экономического курса поставило в повестку дня совсем другие проблемы. В середине лета 1993 г. правительство и Центробанк столкнулись с необходимо­стью сдерживать не падение рубля (как это было до сих пор), а, на­оборот, его излишний рост, используя при этом уже не валютные – как прежде, а рублевые интервенции. В целом с июня по декабрь 1993 г. валютный курс рубля снизился всего на 11%, в то время как за предыдущий год — в 9 раз.

Вопреки широко распространенному заблуждению о продолжении падения уровня жизни россиян экономические индика­торы свидетельствуют о его росте. Денежные доходы населения в ре­альном измерении по отношению к прошлому году выросли на 10%. Объем розничного товарооборота в постоянных ценах также возрос, причем по отношению к январю 1992 г. — почти вдвое.

По сравнению с 1992 г. заметно возросло потребление населения. Из 10 основных групп продовольственных товаров только по двум — рыбе и рыбным продуктам и овощам и бахчевым — потребление оста­лось на прежнем уровне. Других продуктов россияне стали потреблять больше, в том числе: мясных продуктов — на 6%, молочных продуктов — на 8%, картофеля — на 10%, фруктов и ягод — на 17%, растительного масла — на 21%, сахара и кондитерских изделий — да­же на 24 %.

Еще более разительные сдвиги произошли в сфере потребления то­варов длительного пользования. В 1993 г. по сравнению с 1992 г. парк легковых автомобилей увеличился почти на 5%. В розничной торговле продано, а населением соответственно куплено: телевизоров — на 32%, радиоприемников — на 51, холодильников и морозильников — на 58% больше.

Средняя заработная плата по народному хозяйству в декабре пре­высила 130 тыс. руб., ее рост в номинальном выражении стабильно опережает рост потребительских цен. В пересчете по валютному курсу зарплата достигла 104 дол. в месяц, в то время как два года назад она равнялась всего 7 дол., а год назад — 30 дол. в месяц. Быстрый рост дол­ларового эквивалента нашей зарплаты означает энергичное включение российской экономики в мировое хозяйство, все более высокую оценку нашего национального труда на мировом рынке.

Подтверждением дальнейшей рационализации российских внешне­экономических связей стал значительный рост положительного сальдо торгового оборота. По итогам года оно превысило 20 млрд. дол. Как результат успешной экономической политики официальные валютные резервы существенно возросли и превысили 7 млрд. дол., что позволя­ет покрыть 5-месячную потребность страны в импорте. Кроме того, на счетах отечественных предприятий в отечественных же коммерческих банках находятся еще около 20 млрд. дол. Правительство приступило к размораживанию счетов Внешэкономбанка и начало расплачиваться по долгам правительств Рыжкова и Павлова. Крупные валютные авуа­ры — явное свидетельство накопления необходимых ресурсов для зав­трашних инвестиций и послезавтрашнего экономического поста.

Заметное улучшение наблюдается и в реальном секторе экономи­ки. Во-первых, темпы промышленного спада весной и летом 1993 г. оказались существенно меньше, чем в 1992 г. А начиная с сентября вот уже в течение четырех месяцев уровень производства стабилизи­ровался. Во-вторых, в промышленности начались давно ожидавшиеся структурные изменения. Причем в отличие от широко распространенного мнения они носят в целом прогрессивный характер. В общем объеме производства возрастает доля отраслей, ориентированных на конечный спрос, — машиностроения и металлообработки, энергетики, топливной и пищевой промышленности. С другой стороны, заметно падает удельный вес отраслей, производящих промежуточный продукт — черной и цвет­ной металлургии, химической и нефтехимической промышленности.

В целом экономическая ситуация сейчас является наилучшей за три по­следних года. Одновременно она уже на практическом уровне под­тверждает, что политика, осуществляемая правительством, не только в принципе способна привести к успеху, но и в действительности ведет к нему. Продолжение реформаторского курса и в 1994 г. обеспечит ре­альное воплощение целей финансовой стабилизации, снижение темпов инфляции до 2—3% в месяц, усиление притока инвестиций в произ­водство, ускорение структурной перестройки, создание всех необходи­мых предпосылок для начала стабильного экономического роста на здо­ровой неинфляционной основе.

Статья поступила в редакцию 5 апреля 1994 г.

ИЛЛАРИОНОВ Андрей Николаевич — канд. экон. наук. Окончил экономический фа­культет СПбГУ в 1983 г. С 1984 г. по 1987 г. — аспирант кафедры эконо­мики современного капитализма СПбГУ, С 1987 г. по 1990 г. — ассистент кафедры МЭО СПбГУ, с 1990 г. по 1992 г. — ст. науч. сотрудник СПб. ун-та экономики и финансов. С 1992 г. по 1993 г. — первый зам. руководи­теля Рабочего центра экономических реформ при Правительстве. РФ, с апреля 1993 г. — руководитель группы анализа и планирования Пред­седателя Правительства РФ, с июля 1994 г. — директор независимого Института экономического анализа.