Создатель и разрушитель

Путин сегодня выполняет две, даже три важнейшие функции – он добивает Российскую империю, он создает украинскую национальную государственность и он возвращает Европе идентичность.

Прошлым летом, пытаясь разгадать причину внезапного успеха Навального у либеральной аудитории, сославшись разом на поэта Даниила Андреева и пророка Даниила, изобразил поединок Путина и Навального как схватку двух драконов – демона (уицраора – в терминах Андреева) империи, орудие которого Путин, и демона рождающейся русской нации, орудие которого Навальный.

Дракон империи явно загибается и посему триумфальное шествие идущему ему на смену монстру национальному было закономерно и предсказуемо. Либералы вообще любят исторические закономерности. В битве тирана и элиты всегда проигрывает тиран, пусть и после смерти, поэтому достаточно столкнуть правителя и элиты (расколов их) – и победа в кармане. В битве среднего класса с низами – в итоге – всегда побеждает средний класс, поэтому, заполучив Болотную, можно снисходительно поплевывать на Поклонную победа ведь в кармане. В борьбе национальных государств с империей всегда побеждали государства – открываем карман пошире и ждем долгожданной победы. Да, забыл сказать, демократия всегда – в итоге – побеждала диктатуру.

Но я немного отвлекся. Путин, знающий все эти либеральные прописи не хуже их восторженных поклонников, пошел ва-банк. Начав атаку на Украину, он искусно соединил имперскую идею с идеей русской национальной, очевидно вдохнув новую жизнь и в империю, стать могильщиком который он был "приговорен" либеральными публицистами, и в свою популярность. Эффект был поистине грандиозен. Но я очень сомневаюсь, что происходящее означает крепкость российской империи. Уже в марте стало очевидно, что отечественная общественность радуется не присоединению Крыма или освобождению крымчан от ига "майдано-бандеровцев", но присоединению ЮБК (Южного берега Крыма). Ну, и, как дань школьному знанию истории, абстрактно радуются возвращению Севастополя – как "города русской воинской славы" (храбрый матрос Кошка, песни Утесова, адмиралы Нахимов и Ушаков). Произошла сильнейшая вспышка русского национализма. Мгновенно направленная в традиционно-антиевропейское русло. В каком-то данс макабре закружились призраки борцов с буржуазным космополитизмом конца сороковых и ненавистики "прогнившей Европы" веком раньше – времен кануна Крымской войны.

Эмпирически подтвердился мой прошлогодний сентябрьский тезис о цивилизационном "зеркале", расположенном по Днепру и Неману. Зеркале, отделяющем материнскую Европейскую цивилизацию от ее Русской "дочки". Поэтому социологическая картина в Украине и в России буквально перевернута. Там – 4/5 населения хочет в Европу и хочет нации и демократии, а 1/5 - хочет иметь грозного вождя и жить его милостью в богатой державе (пусть и не в очень высоком статусе). Здесь (среди русского населения – в значительно более традиционалистских социумах национальных республик иные закономерности) – пропорции противоположные. Ситуация же в культурном лимитрофе (буферной зоне), именумом Юго-восток Украины, смешанная.

Необходимо отметить, что насколько миллионам было внутренне приятно узнать об аннексии Крыма (ЮБК!) – и курорты наши, и величие показали (если уж не повезло с демократией), настолько им чужды проблемы русскоязычного Юго-востока. Никакого ощущения разделенной нации у русских в массе не было. Никакой ностальгии по Донбассу и Луганску. Даже по Одессе. И это несмотря на бесконечное расправливание национальных болячек РПЦ и национал-патриотами. Явно не идет в сравнение с сорокалетней национальной травмой разделенных немцев или столетием польского разделения.

Всплеск путинского ксенофобского национализма отнюдь не отбросил (вернул, как сказали бы евразийцы) Россию от Запада к Востоку. Восток - это Иран, Индия, Китай, Япония, Корея. Это – огромная историческая динамика. Россию же, избрав "особый путь" (дер Зондервег немецких романтиков), ныне возвращают в Византию, к своему "циклическому" допетровскому существованию.

Византия, особенно, в том виде, в котором её наследие заполучила Русь (византийские философы и филологи перебрались в Италию, на Русь переселились проповедники и иконописцы) – это цивилизационное умирание. Петр I и особенно Екатерина II – этот процесс прервали, разомкнули вечный кругооборот культуры. Путин, еще недавно присягавший яростному антивизантийцу Столыпину, теперь вновь смыкает цикл застойного увядания. Чем и завершает земной путь Российской империи и отдельной от Европы Русской цивилизации.

Но при этом Путин дает огромный импульс национальной украинской государственности – интегральной части Европы. Униженная в своем бессилии, обкорнанная Украина, потеряв Крым, перестала быть полуимперией. Как перестала ей быть Грузия. Как перестали ей быть Германия и Япония в 1945. Поэтому Украину ждет мощнейший подъем и консолидация.

Украина стремительно избавляется от участи младшего брата (младшей сестры) России. Ибо ничто так надежно не рвет родственные узы, как изнасилование. Украина поняла, что путинская Россия – ее злейший враг, главная цель которого ее уничтожение как нации.

Те, русские, которые войдут в украинскую гражданскую нацию, еще сильнее сцементируют ее, как сцементировали французскую нацию немцы Эльзаса и итальянцы Савой, вместе отражавшие непрерывные интервенции 90-х годов XVIII века и вместе присягавшие на верность "Либерте, Эгалите, Фратерните".

И, разумеется, Путин дал мощный импульс общеевропейской идее. От противного - не зря же отечественные пропагандисты так полюбили Мари Ле-Пен и других западноевропейских ксенофобов, ненавидящих единую Европу. Теперь Европа получила свою естественную восточную границу, вспомнила свою миссию объединения всех наследников античности. И точно выясняет, где проходит ее ценностная граница. Условно говоря, кроме географических пределов Европа обретает "темпоральные" – адепты хищнически-имперской политики в стиле Наполеона, Бисмарка и Гитлера она оставила в "проклятом прошлом".