Один режим

Игорь Винявский — главный редактор казахстанской газеты "Взгляд". 3 января 2013 года эта газета, также как и ряд других СМИ, перестанет существовать: в силу вступит решение суда об их запрете как экстремистских.

20 ноября 2012 года прокуратура города Алматы обратилась в суды с исковыми заявлениями о прекращении выпуска и распространения на территории Республики Казахстан так называемого "единого" СМИ, под которым власть страны понимает все независимые СМИ. Сам Игорь Винявский последние полгода вынужден был руководить работой своего издания из-за рубежа. В январе 2012 года он был арестован Комитетом Национальной Безопасности на своем рабочем месте. Следствие попыталось ему вменить совершение таких преступлений как "публичные призывы к насильственному захвату власти, насильственному удержанию власти", "подрыв безопасности государства или насильственное изменение конституционного строя, а равно насильственному нарушению целостности Республики Казахстан и единства ее территории", а также "распространение с этой целью материалов такого содержания, совершенные с использованием СМИ или организованной группой". Игорь Винявский был освобожден 15 марта этого года в результате беспрецедентного давления на Назарбаева со стороны Европарламента. Все обвинения были с него сняты, а сам он освобожден. При этом Назарбаев так спешил "умиротворить" европарламентариев, голосовавших в тот день по резолюции о Казахстане, что даже следователь по делу Винявского не был уведомлен, что его подопечного уже нет в камере, а дело закрыто. Однако, не сумев раздавить волю одного человека, режим Назарбаева решил заткнуть рот сразу тем оставшимся в стране изданиям, которые осмеливаются критиковать "феодальную" демократию Нурсултана Назарбаева.

— Как вы оцениваете ситуацию со СМИ в Казахстане?

— Происходит завершающая стадия "политических" реформ Назарбаева, который четко ставит страну на рельсы феодально-монархического государства с фасадной демократией. Страна станет подобием Туркмении, Узбекистана, Таджикистана. Казахстан присоединится к тем странам, которые во всех международных рейтингах проходят с ремаркой "абсолютно несвободные". Мы уже год назад предупреждали, что ситуация развивается в этом направлении.

Жанаозен просто ускорил эти процессы. Если мы посмотрим, какие законы принимались последние годы, все сводилось к тому, что государство видело перспективу своего развития именно в том ключе, о котором я говорю. Был принят закон о первом президенте, который освобождает его от уголовной ответственности за любые преступления. Эта норма распространяется и на членов семьи. Президент, согласно этому закону, получил сверхконституционные права и полномочия.

Был принят закон о телерадиовещании. В его рамках государство очень четко обозначило свои возможности в регулировании и цензурировании электронных СМИ. Закон об Интернете, принятый несколько лет назад, также дал четкие рычаги влияния государства на Интернет. С сегодняшнего дня они используются именно в отношении оппозиционных СМИ. Потом был Закон о терроризме, Закон об экстремизме. И, кстати говоря, в нем был четко сказано, что критика власти подпадает под уголовное законодательство. С этого момента стало понятно, что любая критика власти может преследоваться по закону. Мы этого ожидали. Мы об этом говорили. Я начал предупреждать европейцев об этом еще в сентябре 2011 года.

Не было бы Жанаозена, было бы тоже самое. Может, чуть в более мягком варианте. Проблема в том, что Назарбаев выстроил режим, который не видит конституционных механизмов смены власти.

Что объединяет все режимы на постсоветском центральноазиатском пространстве? Именно то, что власть в них не может меняться конституционно. Две большие разницы — то, что сказано в Конституции и то, что происходит на самом деле. Если вспомнить, как была передана власть в Туркменистане после смерти Ниязова, то это станет примером именно неконституционной передачи власти. В стране должен был прийти совершенно другой человек к исполнению обязанностей президента, который впоследствии должен был провести выборы.

Судя по всему, эта проблема сейчас тревожит Назарбаева. Во-первых, он стар. Он болен. В-третьих, он понимает, что все нужно передавать преемнику. При этом, внутриклановые разборки настолько сильны, что это серьезно угрожает его семье. Хотя на внешнеполитическом уровне наш МИД старается держать хорошую мину при плохой игре. При этом нужно понимать, что Казахстан при таком политическом раскладе не является стабильным государством. И так как Казахстан всегда являлся лидером в регионе, то его нестабильность вызовет кризис во всей Центральной Азии. Очень часто приходится слышать, что "Назарбаев — большой друг Путина", что Европа практически не несет ответственности за его действия.

— Как вы оцениваете российское присутствие в Казахстане, и насколько Путин и Назарбаев соответствуют критерию политических союзников?

— Между Казахстаном и Россией был подписан договор о вечной дружбе. Между Казахстаном и Россией на протяжении всех двадцати лет независимости действительно поддерживались дружеские отношения. Мы имеем ряд общих объединений, которые нас обязывают к нормальным дипломатическим отношениям. Если взять тот же ОДКБ, то это — совместная охрана границ, совместная поддержка друг друга в случае милитаристского захвата со стороны третьих стран. Сейчас мы заключили Таможенный Союз. Однако, о нем у нас сейчас говорят, что это — не союз стран, а союз диктаторов. Не факт, что эти союзы будут существовать долгое время после смены режимов на более демократические. И в России, и в Казахстане, и в Беларуси эти решения принимались без учета интересов населения. В Казахстане очень многие недовольны результатами, потому что местный малый и средний бизнес не выдерживает конкуренции с Россией. И те условия, при которых Казахстан вошел в Таможенный Союз не лучшим образом отразились на казахстанской экономике. Если вхождение в Союз было спокойным и мягким, то возможный выход может быть достаточно скандальным, потому что сейчас в обществе зреют настроения выносить этот вопрос на референдум о выходе из Таможенного Союза.

Я бы не сказал, что Путин и Назарбаев — друзья. Вообще в политике нет друзей — есть союзники. Но Назарбаев последнее время ведет странную политику. Последний скандал с ним был связан с его поездкой в Турцию, где он он начал говорить о необходимости создания Тюркского союза, о том, что Казахстан долгое время находился под гнетом российской империи. Это, естественно, было воспринято Москвой в штыки. Нашим МИДовцам пришлось объясняться с Москвой, потому что в Москве Назарбаев говорит о вечной дружбе с Россией, тут же вылетает в Турцию, где говорит уже о совершенно другого рода союзах. Казахстан хочет, чтобы Россия рассматривала его как полноправного партнера. Но над Путиным довлеет эта идея нового собирателя земель и укрепителя границ. Имперские амбиции России не дают ей покоя. И это очень нервно воспринимается определенными кругами Казахстана.

— Официозные СМИ Казахстана очень настойчиво анонсируют идею Евразийского Союза, в то время, как очень часто во время наших встреч с казахстанцами — особенно на Западе страны — я слышала, что "Россия не знает, куда она ввязывается, что если Назарбаев приведет в страну Путина к 2015 году, то Россия получит вторую Чечню".

— Я думаю, что подобные настроения локальны. Я не уверен, что они характерны для всей страны. На Западе Казахстана всегда существовали определенные сепаратные настроения. Я вижу проблему в другом. Наше государство никогда себя не утруждает вообще объяснять своим гражданам, что оно хочет и какую политику оно проводит. Люди так и не поняли, зачем нам нужен был Таможенный Союз. Сейчас люди не понимают, зачем нам нужен Евразийский Союз. Что он даст казахстанцам… Исходя из этого, исходя из неуважения власти к общественным институтам складывается подобная критическая ситуация. Власть потеряла кредит доверия народа к себе. И поэтому любая инициатива власти воспринимается с недоверием. Люди не видят, насколько логичны, обоснованы и оправданы действия власти.

— А насколько Евросоюз способен повлиять на ситуацию в Казахстане?

— Кроме самого гражданского общества Казахстана, никто на ситуацию в стране радикально повлиять не может. Но, в отличие от того же Лукашенко или Каримова, которые умеют "болт на все забивать", в том числе, на то, что о них думают в Европе, Назарбаеву мнение Европы важно. Во-первых, он действительно заинтересован в инвестициях из Европы. Именно такие инвестиции позволят ему балансировать между Россией, Китаем и США для того, чтобы реально не быть просто раздавленным между теми же Китаем и Россией. Именно в силу экономического влияния этих двух стран на Казахстан. И у Назарбаева есть личный интерес к Европе: у него и членов его семьи очень много недвижимости. Его личные счета с внушительными суммами тоже в Европе. Сейчас идет расследование в Швейцарии, где заморожены счета его зятя, Тимура Кулебаева. Очень много недвижимости семьи зафиксировано в Швейцарии, Британии, Италии. Его дочь Динара входит в тройку богатейших людей Швейцарии.

— Чем опасно такое аккумулирование богатства в одних руках? Это — характерная черта не только политической элиты Казахстана. В России — тоже самое. Дочь Каримова также не любит все время проводить на родине. Некоторые говорят: "ну и что?"

— С одной стороны — да, "ну и что…" Люди все равно живут. И в Африке — в той же нефтяной Нигерии — также люди живут. А ОАЭ или Саудовская Аравия — монархия, согласно их Конституции. Главная проблема — двойные стандарты, которые присутствуют в наших странах. Мы же, согласно нашей Конституции, вполне себе приличная демократическая республика, за исключением всех последних поправок, которые были внесены в Конституцию во благо Назарбаева.

Но при этом наш МИД никогда не забывает указать на все внешние атрибуты демократии в стране. Они говорят: "Посмотрите, мы сделали многопартийный парламент", забывая, что у нас и так был многопартийный парламент, который потом стал однопартийным, а теперь у нас возврат к тому, от чего мы ушли 10 лет назад, выдается за демократический процесс. Созданные двойные стандарты распространяются не только на политику внутри страны, но и на ее внешнюю политику, потому что, так или иначе, но казахстанские партнеры ждут от Казахстана соответствия тому, что он декларирует. Ну, пусть тогда говорит, что он строит "династийную монархию". И пусть те, кто с этим согласен, останутся в стране и живут при монархическом режиме. Либо соглашаться — либо менять свою страну на более демократическую и жить там.

Основная проблема — это ложь, которая обрастает новыми слоями и превращается в снежный ком. Проблема во всех наших постсоветских странах — отсутствие "качественного человеческого материала", с которым можно действительно строить правовое государство. Ведь действительно есть опасность, что, если мы просто поменяем местами силы власти и оппозиции, то мы рискуем получить тот же самый эффект. Ведь очень часто люди и с той, и с другой стороны мало чем отличаются по своим качествам. Но эта проблема реально упирается в то, что мы за 20 лет так и не начали прилагать усилий к построению реально уважающего права и свободы гражданского общества. Концентрация власти в одних руках неизбежно приводит к построению жесткой вертикали власти, вокруг которой сконцентрировано и само общество. И поэтому, в случае падения вертикали власти, происходит и крах общества. Власть по факту в стране удерживается именно потому, что у правителя денег больше, чем у других. Он набирает деньги не потому, что ему их не хватает, а потому что это — единственный инструмент, при котором он может удерживать власть и сохранять существующее положение вещей. Назарбаев тоже заложник созданном им системы. Мы сейчас пытаемся давить на то, чтобы у части правящей элиты появилось понимание, что страну нужно разворачивать на рельсы реформ. Скорее всего, это придется делать не при Назарбаеве. Но во власти есть еще прослойка тех, кто способен понять, что сохранить свои капиталы они могут только при условии выстраивания правового государства. Потому что при нынешнем раскладе гарантий безопасности никто никому не сможет дать.

— Недавно в Москве развернулся дикий скандал в связи с историей рабовладельцев из Казахстана, когда граждане этой страны заманивали других граждан той же страны в Москву, где держали на положении рабынь в течение нескольких лет. Женщины были освобождены активистами общественных организаций, а полиция предпринимала немыслимые усилия для того, чтобы не возбуждать уголовное дело в отношении рабовладельцев. Что делает власть Казахстана, чтобы спасти тех, кто оказался в такой ситуации? И много ли граждан Казахстана становятся трудовыми мигрантами в России?

— Не могу сказать, что на моей памяти есть примеры приличного поведения нашего МИДа в подобных конфликтах. Это уже не первый пример. Что касается трудовой миграции, то у нас не такое положение, как, скажем, в Киргизии или Таджикистане, и именно поэтому в России нет такого количества казахов или узбеков. Граждане этих стран не выезжают на заработки в массовом порядке. И в Казахстан также массово не приезжают. У нас сохраняется некий баланс: в стране хватает денег с добычи ресурсов. Это позволяет поддерживать некое равновесие, при котором общество не готово к резким изменениям. Наше общество предпочитает "уставать". В стране сформировалась атмосфера общей усталости от Назарбаева. Даже люди, которые относились к нему абсолютно лояльно, также "устали" от него. Устали от заезженности системы. На бытовом уровне, например. Нелепо выглядит человек в 73 года, который призывает с билбордов "строить с ним будущее" и предлагает стратегии до 2050 года.

Да, казахстанское общество не готово к каким-либо действиям, для того, чтобы он ушел. Это связано с определенным страхом перед тем, "а что будет потом". Именно то, что режим не разработал никакой стратегии передачи власти, создает это напряжение в обществе. Некоренное население страны особенно подвержено этому. У людей все больше опасений, что к власти придут националисты и тогда придется уезжать. Люди не готовы связывать свое будущее с Казахстаном в случае резких изменений внутренней политики.

— Как вы оцениваете степень возрастания исламистских тенденций в Казахстане?

— Это реальная проблема. Это — проблема, с которой государство не справляется. Еще десять лет назад стали появляться первые дела по исламскому терроризму, которыми занималось КНБ. Фактически же КНБ чаще всего их фальсифицировало, чтобы на долгий срок закрыть молодых ребят, которые стали тянуться к Исламу и вступать в группы. А ведь тогда они ничем опасным не занимались: читали Коран, концентрировали вокруг себя молодежь. А теперь эти ребята выходят, отсидев по восемь-десять лет. Они жизнью убеждены в своей правоте.

— То есть, вы считаете, что практика фабрикации обвинений в религиозном экстремизме приводит к тому, что движение становится все более милитаризованным?

— Я бы не так сказал: государство сыграло огромную роль в том, чтобы эти течения, которые приходят к нам со стороны, нашли у нас суперблагодатную почву для увеличения числа адептов. Огромная аудитория молодых ребят. Причем, среди них есть как сельская молодежь, так и ребята с высшим образованием. Они попадают туда по одной простой причине: после получения образования они не могут найти себе достойную работу из-за непотизма, коррупции. Во-вторых, у них идет процесс отторжения лжи. В группах по изучению Ислама они находят братскую поддержку. Так или иначе, сейчас они мотивированные идеей люди, которые четко представляют, что они хотят.

— Что такое терроризм по-казахстански?

— Терроризм в Казахстане можно разделить на два течения. Во-первых, религиозный терроризм, который в Казахстане пока направлен только на представителей спецслужб. У нас было несколько терактов в последние годы и практически не один из них не был направлен на мирное население. В то же время со стороны спецслужб практикуются внесудебные казни при задержании. Кладут всех наповал. Были случаи гибели женщин и детей. При этом, все происходило в домах, где, как утверждала полиция, скрывались не террористы, а подозреваемые в нем. Это — первая категория людей. И сейчас в террористы попадают все чаще неэкстремистски настроенные оппозиционные политики. В Казахстане власть подводит демократическую оппозицию и журналистов под статьи о терроризме. Нашей власти нужно объяснить обществу, с кем и почему она борется. А Европу напугать террористами — проще некуда. Мол, Назарбаев борется не с демократической оппозицией, а с террористами.

— Каким вы видите будущее?

— Мы уже потеряли пару шансов изменить ситуацию к лучшему. Если в ближайшие четыре года ситуация в Казахстане не поменяется в сторону демократических реформ, то никаких перспектив у страны как государства с правовыми демократическими институтами я не вижу. Если говорить о том, что нас ждет, то надо смотреть на ситуацию в африканских странах, которые живут за счет своих ресурсов и сырьевой экономики. Супербогатые 0.1 процента населения и абсолютно нищая остальная часть населения. Это — перспектива Казахстана.

Вы можете оставить свои комментарии здесь.