Стратегический расчет

Протесты граждан и давление оппозиции уже заставили власть по-другому разговаривать с народом. Например, один из кандидатов в президенты России Владимир Путин, поначалу вывесивший на своем предвыборном сайте под видом программы декларацию благих намерений, был вынужден дать обещание дополнить ее конкретными предложениями. Сейчас это очень актуально, особенно если учесть, что эксперты делают неблагоприятный экономический прогноз на 2012 год. О том, что наступивший год не обещает России безоблачного будущего, заявляет и профессор Высшей школы экономики, доктор экономических наук Игорь Николаев. Он уверен: об антикризисных мерах надо думать заранее. Что это за меры, мы решили узнать подробнее.

— Игорь Алексеевич, вы прогнозируете в этом году падение ВВП на 1–2 процента. Что эти цифры означают для простого человека?

— Такое падение ВВП произойдет, если ситуация будет развиваться по худшему сценарию и вторая волна мирового финансового кризиса накатит по полной. Однако с учетом того, что проходят выборы и у страны еще есть финансовые резервы, власти не будут жалеть денег для поддержания уровня потребления населения, поэтому люди могут и не почувствовать ухудшения экономической ситуации в 2012 году. По моим прогнозам, граждане столкнутся со всеми "прелестями" кризиса в 2013 году, когда уровень потребления будет трудно удерживать на прежнем уровне. Вторая волна кризиса будет мало отличаться от первой. Все это проявления одного и того же — кризиса спекулятивной модели экономики. Разница лишь в том, что в 2008 году произошло быстрое обрушение рынков, банкам дали деньги, и все вернулось на круги своя. Сейчас идет медленное погружение в кризис. Катализатором этих процессов выступает Европа, где растут долговые обязательства многих европейских стран, а также США с их государственным долгом. Негативные последствия кризиса для российских граждан выльются в увольнения, замораживание заработных плат. Но, повторяю, это не перспектива ближайших месяцев.

— Вы, наверное, знаете, как прокомментировал Владимир Путин кризис: эта "бяка" пришла к нам из-за океана. Вероятно, в очередной раз он скажет то же самое. Но вопрос все равно остается: почему граждане России должны страдать от того, что другие страны живут в долг? И разве власть не обязана защищать своих граждан?

— Россия, конечно, часть мировой экономики. Если мировая экономика погружается в кризис, то это не проходит для нашей страны бесследно. Снижается спрос на энергоносители, падают мировые цены на нефть. Это критично для экономики России. Мы потратили, как заявили власти, 3 триллиона рублей на погашение кризиса (на самом деле больше, конечно). К осени 2011 года у нас осталось в Резервном фонде всего лишь 800 миллиардов от 4,9 триллиона рублей, которые были там на 1 марта 2009 года. А если еще кризис? Падение спроса на энергоносители, конечно, неприятная ситуация для России, но это только внешний спрос! Мы могли бы увеличить внутренний спрос: развернуть программы строительства домов, дорог, восстановления инфраструктуры. Именно так поступил Китай, и в разгар кризиса в 2009 году китайский ВВП вырос более чем на 7 процентов. Согласитесь, это "интересное" проявление кризиса, нам бы так! Китай смог справиться с проблемой, хотя для него тоже важен внешний спрос. Он поставщик всего и вся на мировой рынок, а люди в кризис стали меньше покупать. У нас же падение экономики в 2009 году составило 7,8 процента. Это худший показатель в "двадцатке", по росту экономики Россия с таким показателем оказалась на 176 месте из 183 стран. Так что Китай показал, как правильно действовать, и нам этот опыт надо перенять.

— А России всегда обязательно брать с кого-то пример, почему нельзя жить своим умом?

— Для этого надо привлечь к обсуждению проблем лучшие умы — людей, понимающих экономику и при этом живущих в России. Востребованность независимой экономической аналитики очень низкая. Государство не выступает заказчиком по-настоящему актуальных макроэкономических исследований. Власти хотят иметь только то, что им нравится. Это стратегически неверно. В годы кризиса власти усилили социальную поддержку, которая также важна для людей. Если встанет вопрос о стимулировании спроса, то у государства может не оказаться для этого средств — ему надо будет выполнять свои обязательства. Власти столько всем наобещали: увеличить расходы на оборону, поднять в два с половиной раза денежное довольствие военнослужащим. Кроме того, в бюджете предусмотрены расходы на Олимпиаду, мировой чемпионат по футболу, саммит АТЭС и так далее. Я подсчитал, что на все эти "понты" предполагается истратить 3,3 триллиона рублей. Теперь, кровь из носу, все обязательства надо выполнять. Боюсь, у страны нет денег, которые надо направить на повышение спроса.

— А вы считаете, что социальные обязательства не стимулируют спрос?

— Статистика показывает, что в кризисный 2009 год рост сбережений граждан составил 28–29 процентов. Это говорит о том, что наши люди в трудные времена склонны сберегать деньги, а не тратить, что необходимо для стимулирования экономики. Так что обыденное понимание, что стимулирование внутреннего спроса можно осуществить через раздачу денег, не срабатывает. Гораздо эффективнее вкладывать средства в материальные активы: дороги, дома, электростанции, инженерную инфраструктуру. Тем самым мы убиваем сразу двух зайцев: благоустраиваем страну, обеспечиваем работой граждан, то есть растет спрос. Строительство дает мультипликативный эффект занятости в экономике. Растет спрос на строительную технику, материалы и так далее, а значит, работает промышленность. Кроме того, вместе с жильем возводится инженерная, транспортная, социальная инфраструктура. Причем в свое будущее люди охотно вкладывают, что улучшает экономические показатели. Однако в федеральном бюджете существенным образом сокращаются расходы именно на поддержку национальной экономики с 16,2 процента в 2011 году до 11,3 процента в 2014 году. Таким образом, мы не можем предпринять самые действенные меры.

— Дороги, жилье, инфраструктура — необходимость их строительства обсуждается не первый год. Почему же так мало делается?

— Так были расставлены приоритеты. В период благоприятной конъюнктуры цен на нефть большие средства складывались в резервы. Осуществлялась политика перевода сырьевых ресурсов в финансовые. На мой взгляд, это было стратегически ошибочное решение. Я был категорически с ним не согласен, потому что считал, что лучше всего вкладывать в материальные активы, но мы не вкладывали в развитие инфраструктуры. Медведев как-то объяснил: дескать, при строительстве дорог много воруют. И что? Это основание не строить дороги? Для руководителя такого ранга это заявление несерьезно. Надо просто в этом деле наводить порядок. В результате за много лет благоприятнейшей конъюнктуры мы не создали благоустроенной страны. Кому было выгодно в нашей стране создание такого большого, триллионных размеров, денежного мешка? Прежде всего, нашим банкирам, они на кризисе очень хорошо заработали. Банкиры громче всех требовали помощи, угрожая власти: мол, не поможете нам — всем будет плохо. В результате банки получили гораздо больше, чем непосредственно социально незащищенные слои населения и градообразующие предприятия.

— Такая политика — чей просчет? Бывший министр финансов Алексей Кудрин прямо говорил, что в России нет стратегического планирования. Может, это в том числе и его вина?

— Экономическая политика — это функция государства. Конкретно ее должно реализовывать Минэкономразвития РФ. Это рабочий орган, он готовит предложения, но принятие решений остается за первыми лицами государства: председателем правительства и президентом. В частности, среднесрочные приоритеты определяются в президентском послании.

— Можете ли вы назвать президентство Путина эффективным?

— Нет. Владимиру Путину просто повезло. Можно сказать, что он пришел на все готовенькое. Я сейчас говорю об экономике. Тяжелейшие структурные реформы по переходу к рыночной экономике были проведены в 90-е годы, вся грязная работа тогда, к сожалению, с большими неоправданными издержками была проделана. Очищающий дефолт произошел в 1998 году, и рост начался уже с весны 1999 года. Рост ВВП уже в 1999 году составил 6,4 процента. Это неправда, что, когда пришел Путин с командой, был кризис, а потом экономика стала расти. Ему подфартило: мировые цены на нефть подскочили. За десять лет, с 2001 по 2010 год, страна за счет экспорта энергоносителей получила 1,6 триллиона долларов, или 50 триллионов рублей — это колоссальная цифра, в 5 раз больше, чем за предыдущее десятилетие. На мой взгляд, в таких условиях из страны можно было сделать конфетку. Но Россия до сих пор не обустроена. За пределами Москвы, ряда крупных городов простирается невообразимо убогое пространство. В Брянске ребенок погиб в канализации, которая изношена на 90 процентов. Сразу после границы, например в Прибалтике, Белоруссии, дороги гораздо лучше. Так что Россия, имея такие деньги, упустила возможность потратить их с умом. Надо же сравнивать не с тем, что было, а с тем, что могло бы быть.

— Какой вы видите экономическую стратегию развития страны?

— Во-первых, завышенные социальные обязательства взяты, поэтому задача выдерживать те обещания, которые даны. Во-вторых, экономика, в конце концов, должна быть диверсифицирована. Разговоры об этом всем давно надоели. Инновационная экономика — это не "Сколково" и не "Ё-мобили", а спрос на инновации. Для того чтобы мы ушли от сырьевой направленности экономики, надо развивать конкуренцию. В условиях сильной конкуренции бизнес, чтобы выжить на рынке, вынужден внедрять инновации. Развитие конкуренции — это важнейшая задача. Другая — укрепление доверия к бизнесу. В России бизнесу доверяют примерно на 20 процентов, это в разы меньше, чем на Западе. Корни такого положения, безусловно, находятся в 90-х годах, когда передача государственной собственности в частную, происходила неважно как, неважно в какие руки. Люди поэтому и относятся к бизнесменам с презрением: "Ах, вы, спекулянты проклятые!" Доверие — это экономическая категория, определяющая стимул к труду. Вот две сложнейшие задачи, на основе решения которых выстраивается экономика: растут зарплаты, доходы и так далее.

— Что вы можете сказать об экономической программе Путина?

— Я ознакомился с тем, что до сих пор было опубликовано, но это, собственно, пока не программа, а констатация некоторых правильных вещей, к тому же в тексте много лукавства. Я уже говорил, что не с прихода Путина и группы единомышленников в 1999 году начался подъем, а раньше. Лукавство и то, что ему удалось удвоить ВВП. Эта задача выполнена только на 60 процентов. Путин много говорит, что надо слезть с нефтяной иглы, про диверсификацию экономики, но на деле закрепляет ее сырьевую направленность. Например, строительство нефте- и газопроводов только укрепляет каркас сырьевой экономики. Для заполнения этих труб нужны будут ресурсы, их придется добывать в труднодоступных местах, придется качать и качать из недр… Так с чего это вдруг появится инновационная экономика? Надо бы подумать, а почему США консервируют свои запасы, а мы миллиарды вкладываем в трубы? Мне кажется, что не нужно было строить "Северный поток", потому что договориться с Украиной было бы значительно дешевле. При этом за все эти "политические" стройки платят потребители газа — граждане. Самое главное — сырьевая направленность консервируется. Мы не только критиковали эти решения властей, но и предлагали свои, но нас не слушают.

— Не слушают, потому что нет политической конкуренции?

— Да, конечно.

— Как вы видите перспективу появления конкуренции? Власти дрогнут?

— Революции не будет, но политическая конкуренция появится. На власть сильное впечатление произвели массовые акции протеста. Она будет вынуждена реагировать на этот вызов. Я знаю, как воровались голоса, потому что участвовал в выборах, шел в десятке федерального списка партии "Яблоко". Но пока непонятно, на какие уступки власти готовы пойти. Пакет политических реформ Медведева у меня вызывает подозрение своей либеральностью. Предусматривается фактически заявительный порядок регистрации партий, то есть регистрацию получат сотни партий. Это делается, на мой взгляд, для того, чтобы люди, получив на выборах портянку с бесконечным списком, взвыли: "Верните все назад, так все хорошо было". Складывается впечатление, что есть намерение создать балаган и показать, что этого и добивается оппозиция. Однако в декабре 2011 года тренд развития изменился. Он дает надежду...

— Надежду на волю царя?

— Надежду, что у разрозненной оппозиции появится больше желания идти на компромисс, прежде всего друг с другом. Все оппозиционеры — люди яркие, с амбициями, и упреки власти в том, что оппозиционеры сами не могут договориться, справедливы.

— Должна ли оппозиция договариваться не только по поводу реформы политической системы, но и вырабатывать экономическую программу?

— Безусловно. Это крайне желательно. Объединения против кого-то непрочны, надо объединяться за и вырабатывать общие экономические принципы. Я, например, выступаю за доверие и развитие конкуренции. Хотелось бы послушать и других, это только упрочит коалицию. А она сейчас важна, потому что впереди очень сложный период.