Народ ждет

Акция футбольных фанатов на Манежной площади 11 декабря, переросшая в массовое побоище, и последующие события в городах и весях нашей Родины встряхнули общество, нанесли очередной удар по иллюзии стабильности, испугали одних и обнадежили других.

Думаю, что значение национального вопроса, поднятого этими событиями на самый верх повестки дня, по горячим следам воспринимается несколько преувеличенно. Данный вопрос встает первым при ослаблении скреп власти, пусть даже ослабление пока еще происходит не в материальной реальности, а на уровне ощущений общества или его части. Это вполне объяснимо, поскольку этническое объединение и противопоставление другим — самый простой, первобытный, не нуждающийся в сложной рефлексии способ самоутверждения и обретения уверенности. Тем не менее основным национальный вопрос не стал на территории современной России ни при крушении власти в 1917-м, ни при ее крахе в 1991-м. Однако очевидно, что

текущий момент требует сформулировать свою позицию по нему и от либерально-демократического фланга общественного движения.

Опираясь на то, что уже было высказано теми, кто относит себя к этому флангу, можно выделить три позиции.

Сторонники первой фактически одобряют погромщиков. Иногда со стыдливыми экивоками по поводу не совсем верных средств, а иногда и без них. Для этой части "либералов" события на Манежной — рождение нового, настоящего гражданского общества, луч надежды на сокрушение здоровыми национальными силами антинародного режима. Виновники же этих событий, на их взгляд, — в первую очередь представители других этносов и культур, не уважающие нашу культуру и традиции, а во вторую — антинациональная власть, выступающая против народного самосознания.

Другие, уходя от национальной окраски конфликта, видят фактически единственный корень зла в неэффективности и коррумпированности государства и его представителей. Если бы в стране царила беспристрастная и твердая власть закона, не было бы ни повода для беспорядков, ни трагических последствий продажной пристрастности правоохранителей.

Сторонники третьей, традиционной для российских демократов позиции, базирующейся на общечеловеческих ценностях, не хотят знать причин ксенофобского мракобесия. Они практически полностью ограничиваются тем, что публично клеймят русских фашистов и фашизм, сводя его причины к необразованности, низкой морали и попустительству власти. В качестве реакции на погромы предлагается объединение всех светлых сил и требование суровых государственных репрессий по отношению к силам темным.

Некоторая часть правды содержится, на мой взгляд, в каждой из трех позиций. В то же время ни одна из них, как мне представляется, не является полностью адекватной ситуации.

Первая позиция фактически поддерживает национальную рознь, дискриминацию и этническую сегрегацию.

Трудно признать действительно либеральным и демократическим подход, отказывающий существенной части сограждан, не говоря уж о негражданах, в равенстве человеческих прав и аплодирующий объединению, фактически единственным основанием которого является ненависть.

С приверженцами второй позиции, констатирующими в том числе деградацию институтов государства, в этой части трудно не согласиться. Государство сохранило для обычного, неэкстремального течения событий единственную форму обратной связи с обществом — взятки (для экстремального хода событий остаются, конечно, еще массовые беспорядки).

Вне сомнения, и равенство граждан перед законом, независимо от этнической и культурной принадлежности, и стремление к неотвратимости наказания — необходимые элементы государственного устройства. Но никакое государство не эффективно не только на 100 процентов, но и на гораздо меньший процент, а сама ставка на одни лишь карательные методы исключает попытку понимания и хотя бы частичного устранения причин межэтнической напряженности. Что уж говорить про наше государство, которое при любом развитии событий хотя бы по инерции еще долго будет оставаться неэффективным.

Наконец, в третьей позиции при всей очевидной справедливости антифашистского пафоса начисто отсутствует желание объективного анализа ситуации. Наоборот, существует, как представляется, подсознательный страх перед поиском каких бы то ни было иных причин трагических событий, кроме немотивированной злобы и жестокости необразованных и глупых фашистов.

Чем-то, при всем уважении к его носителям, такой подход напоминает подход школьного психолога из мультфильма South Park, борьба которого с употреблением учениками наркотиков сводилась к постоянному повторению заклинания: "Наркотики — это плохо".

Какую же позицию можно предложить взамен и в дополнение к вышеупомянутым?

Представляется, что, пытаясь менять общество, мы, выступая против фашизма, не можем ограничиться антифашистскими камланиями.

Категорически осуждая погромы и ксенофобные призывы, мы должны искать причины, подогревающие в обществе ксенофобию, и обсуждать возможные пути их устранения.

Свести эти причины к тому, что глупые и плохие фашисты читали мало книжек, невозможно (хотя это зачастую верно, но не для всех и не всегда: идеологи агрессивного национализма, полагаю, читали достаточно, а у тех, кто действительно читал их мало, эта причина не единственная).

Анализ всей совокупности таких причин — предмет долгого содержательного обсуждения учеными, политиками и правозащитниками. Но и без такой дискуссии некоторые причины достаточно очевидны. Одна из многих — конфликт культур между представителями исламских и христианских народов. Другая — массовое нарушение миграционного законодательства, да и вообще неэффективная миграционная политика государства.

Это, разумеется, нисколько не означает, что кто-то "сам виноват" или что нужно запретить танцевать лезгинку (нелепое и незаконное требование, на мой взгляд). Но это значит, что, пытаясь решить проблему роста ксенофобии и фашизма, а не просто поговорить (или покричать) о ней, нельзя отказываться видеть ее причины и связанные (в том числе в массовом сознании) с этой проблемой другие.

В пространстве неофициальной политики звучат различные предложения по изменению ситуации. У существенной части общества, и отнюдь не только у фашистов, имеется запрос если не на решение, то на смягчение проблемы конфликта культур.

Часть предложений по смягчению такого конфликта носит откровенно людоедский и неприемлемый характер — поражение в правах по религиозному и национальному признаку, любые формы дискриминации, законодательные привилегии для "государствообразующей нации", установление внутренних границ с Северным Кавказом.

Другая часть предложений носит откровенно идиотский характер. Например, отказ от иммиграции вообще, в частности, полный отказ от трудовой иммиграции из Средней Азии.

Наконец, еще одна часть является не содержательными предложениями, а скорее заклинаниями разной степени осмысленности (пусть они уважают наши традиции и т. д.)

Есть, тем не менее, ряд предложений, формально допустимых с точки зрения права вообще и прав человека в частности. Однако требуется глубокий анализ и их сути, и их разного рода последствий. К таким предложениям относятся предложения отделить республики Северного Кавказа и ввести визовый режим со странами Средней Азии и т. д.

Последнюю группу предложений можно и нужно обсуждать, даже если они многим из нас не нравятся. Это не значит, что их надо принять, но отвергать их можно и нужно аргументированно, а не потому, что говорить на эту тему прилично только фашистам.

События на Манежной, я думаю, являются определенным вызовом для демократов.

Эти события требуют от них отказаться от привычных стереотипов и начать содержательную дискуссию по вопросам национальной и миграционной политики.

С тем, чтобы в конце концов выработать по ним собственную позицию, убедительную для существенной части общества. Претендуя на изменение страны, мы не обязаны во всем подстраиваться под мнение большинства граждан и всем нравиться. Но мы обязаны слышать задаваемые обществом вопросы и давать на них собственные внятные ответы, которых оно ждет.