Лишь бы не мешали болваны

Многочисленные акции протеста охватили всю Россию. В рамках "Стратегии-31" на Триумфальную площадь 31 января пришло около тысячи человек, среди которых были представители правозащитных организаций и член бюро "Солидарности" Борис Немцов, ранее игнорировавший подобные акции. Разработчик "Стратегии-31" Эдуард Лимонов уверен, что численность акций 31-го числа каждого месяца будет увеличиваться. Мы решили спросить у самого Лимонова, к каким последствиям может привести реализация "Стратегии-31" и что ждет ее потом, после того, как гражданам удастся отстоять свое право свободно выходить на площадь.

— Эдуард Вениаминович, прошла акция 31 января в защиту Конституции. Прошла, скажем прямо, очень удачно: было много граждан, и им удалось выстоять с 18:00 до 20:00. Вас задержали почти сразу, расскажите об этом подробнее. Как вы оцениваете акцию в целом? Наверняка читали отзывы журналистов...

— У митингов на Триумфальной уже есть своя история. Акции по защите 31-й статьи Конституции на самом деле проводятся мною и моими сторонниками аж с 31 января 2009 года (это когда на меня набросилась толпа оперов и милиционеров, едва не раздавили, в суде я тогда получил сутки ареста). Следующая акция на Триумфальной состоялась 31 мая, я был опять задержан. Но только к лету 2009 в моем сознании оформилась полностью "Стратегия-31", и я ее тогда же изложил в статье на сайте Грани.Ru.

Последовали митинги на Триумфальной по 31-м числам всегда в 18:00: 31 июля (задержан заранее), 31 августа (задержан, на Триумфальной впервые присутствовала Людмила Алексеева в качестве наблюдателя. Затем она полностью поддержала "Стратегию-31"), 31 октября (задержан, получил десять суток ареста), 31 декабря (задержан, задержана грубо Людмила Алексеева, ее задержание вызвало международный протест и общероссийский резонанс). К акции 31 января присоединились правозащитные организации. И впервые появились несколько ВИП-персон из числа оппозиционных политиков, доселе нас игнорировавшие.

Теперь о 31 января. Я намеренно появился на Триумфальной чуть позже, в 18:45, дабы растянуть акцию во времени. (Ранее нас всех задерживали в час-полчаса.) Удалось пройти ко входу в метро, а уж там меня блокировали. Однако я и мои охранники смогли продержаться до десяти минут, обыкновенно у милиции приказ задерживать меня немедленно (только что в этом признались журналу The New Times бойцы московского ОМОНа), удалось ответить на несколько вопросов журналистов. Задержали меня жестко, милиционеры нервничали. В автобусе вместе с еще 25 товарищами долго возили по городу, так как все ОВД были переполнены. Затем отделили от товарищей, отвезли одного в ОВД "Тверское", где оформили документы в суд. Однако суд 3 февраля был отложен.

Акцию 31 января оцениваю на "отлично", собралось вдвое больше граждан, чем 31 декабря, около одной тысячи человек. (Ну, разумеется, они были сжаты в отдельные сгустки в нескольких местах площади, а не стояли одной толпой.) Задержаны были около 150 человек.

— Что заставляет вас верить в победу? Поделитесь секретом бодрости и оптимизма!

— Я смею считать себя опытным политиком, я с 1992 года участвую в российской политике. Поэтому я вперед вижу те процессы, те тенденции, которые другие видят позже. Бодрость — от поколений предков, оптимизм — от понимания того, что политика рукотворна. (Лишь бы не мешали болваны.)

— Правда ли, что вам звонили от Владислава Суркова и просили сменить площадку для проведения акции 31 января? Что предлагали взамен?

— Нет, мне не звонили от Владислава Суркова. Я думаю, он понимает, что ему бесполезно звонить мне. Я не стану с Сурковым разговаривать вообще. Но я буду разговаривать с его начальством.

Так вот. Через посредника (известная фигура) мне передали предложение помочь власти "спасти лицо" в конфликте на Триумфальной: "Вам выдвинут предложение провести митинг 31 января в ином месте, вы согласитесь. А взамен начиная с 31 марта власть будет разрешать вам митинги на Триумфальной". Я отказался от такого предложения, поскольку оно означало бы для нас, "Движения-31", мгновенную потерю лица. Я понял коварство предложения. Я не хотел и не хочу, чтобы о нас говорили: вот и эти сломались, вот и эти струсили!

— Как вы относитесь к заявлению известного журналиста Владимира Познера, который сказал, что не власть, а "несогласные" нарушают Конституцию?

— Я всегда считал этого занудного позера Познера сторонником власти. Ничего удивительного в его заявлении нет. Ему не разрешено приглашать на свои телепосиделки Эдуарда Лимонова. Он не свободный человек, потому пусть помолчит. У нас немало таких якобы важных фигур, расхаживающих в смокингах по вечеринкам. Он умрет. Спросите себя, что от него останется.

— В этот раз на Триумфальную площадь вышел и Борис Немцов, хотя многие считали, что он не станет принимать участие в акции вместе с вами. Что-то меняется в стане российской оппозиции?

— Я неоднократно заявлял, что мы будем рады видеть на Триумфальной всех, кто захочет нас поддержать. Пришел 31 января, на седьмую по счету акцию, Борис Немцов — отлично. Если завтра придет Геннадий Зюганов, будет еще лучше, потому что с Зюгановым придет много людей, я в это верю, а Немцов пришел один. Однако я подчеркиваю, что мы намерены сохранить надпартийный, непартийный характер нашего движения на Триумфальной. Это движение граждан. Оно таковым и останется, будем следовать в этом лучшим заветам Андрея Дмитриевича Сахарова. Никому не будет позволено использовать "Стратегию-31", никаким политическим силам. Она именно потому и удается до сих пор и, надеюсь, будет удаваться, потому что мы выбрали движение граждан, отстаивание свобод. Межпартийная грызня и соперничество на Триумфальной нам не нужны.

— Кого бы вы еще хотели увидеть на площади рядом с собой?

— Хотел бы увидеть на площади рядом с собой от 300 до 500 тысяч храбрых граждан России. Если вы хотели услышать фамилию, то Людмила Михайловна Алексеева выходит на Триумфальную, и я вижу ее рядом. Я ее очень уважаю.

— В этот раз на площади действовали в основном обычные милиционеры, а ОМОН мерз во дворах и не был задействован. С чем вы это связываете?

— Да ни с чем не связываю. Не хочу гадать на кофейной гуще. Милиция — не власть, нужно это понимать. Они — третья сила, которая, я хочу в это верить, однажды солидаризируется с нами. А пока пусть мерзнут, думают, определяются. Процесс этот явно пошел.

— Расскажите, что предстоит за суд над вами по акции 31 числа и что за иск к мэрии Москвы?

— Суд надо мной отложен. С уверенностью могу сказать, что власть понимает, что любое наказание, вынесенное мне, укрепит мои позиции, повысит популярность. Поэтому они думают. Скорее всего, вообще откажутся от суда, замнут это дело.

А 10 февраля в 09:15 состоится в Тверском районном суде заседание (судья Чернова) по иску Людмилы Алексеевой, Константина Косякина и Эдуарда Савенко (Лимонова) к московскому правительству по поводу незаконного, по нашему мнению, отказа в санкционировании митинга на Триумфальной.

— Вы наверняка слышали, что уходит со своего поста Минтимер Шаймиев, поговаривают, что следующим будут "убирать" Юрия Лужкова. Что бы пожелали московскому мэру?

— Шаймиев принял мудрое решение уйти. Однако он оставляет после себя "преемника", подражая в этом "большим ребятам" Ельцину и Путину. Юрий Михайлович Лужков останется в истории как нехороший, отрицательный мэр, причинивший зло поэту Эдуарду Лимонову и его детям. Пытавшийся пустить по миру мою семью. Не Дантес, но отрицательным персонажем истории будет. И я не шучу, потому что отлично разбираюсь в том, как складываются мифы. Лужков, я полагаю, не имеет шансов продолжать свою политическую карьеру, его уволят, видимо, скоро.

Будучи человеком объективным, я, однако, не считаю, что это Лужков препятствует проведению митингов на Триумфальной. Тут на него давят федеральные власти.

— Люди у нас любят мечтать о будущем, и многих волнует, что будет после того, как "несогласным" разрешат собраться на площади. "Стратегия-31" закрывается?

— Когда разрешат, придет сразу ожидаемо огромное количество людей. Недовольных очень много, и все они хлынут в образовавшуюся брешь. Власть не может этого не понимать. Однако они сами загнали себя в угол. Они упустили момент, когда можно было разрешить митинг 31-го числа, и на него пришли бы немногие. (Это следовало сделать 31 августа, а самое позднее — 31 октября). А теперь уже поздно. Теперь разрешенный митинг немедленно разбухнет, как река в половодье.

— Как вы бы отнеслись к тому, что вас и вашу "Стратегию-31" вдруг поддержал бы Сергей Миронов, который, судя по последним высказываниям, дрейфует в сторону оппозиции?

— Пусть приходит Миронов. Но в качестве гостя, как Немцов. Получать дивиденды с нас мы Миронову не дадим. Если он дрейфует в сторону оппозиции, это хорошо. Никого не отталкиваем, но использовать движение граждан, повторяю, не дадим.

— Считаете ли вы, что акция 31 марта станет самой многочисленной? Следует ли ждать традиционного летнего спада политактивности граждан? Не повлияет ли это на общий успех стратегии?

— 31 марта, я надеюсь, должно стать интересным днем. Летний спад, так же как и праздничная неактивность (вспомним 31 декабря), — есть опровергнутые нами бабушкины сказки. Люди приходили и 31 июля, и 31 августа, и 31 декабря. Граждане только и ищут, где бы выразить свой протест. Однако на безнадежные партийные пикетики с плакатиками они не пойдут, справедливо полагая их жалкими и бесперспективными. Они хотят надежды на победу и победы.

— Вы известны своими предсказаниями. Что ждет Россию в ближайшее время?

— Мы должны дожить до кульминации конфликта на Триумфальной. Я надеюсь, он станет, этот конфликт, судьбоносным для России.