Уголовная травма

Прокуратура 14 октября передала в Преображенский районный суд Москвы уголовное дело против студента-анархиста Всеволода Остапова по обвинению в "нападении на сотрудника МВД". Это дело было возбуждено против Остапова после событий 4 апреля 2008 года у метро "Сокольники". Тогда сотрудники ОВД "Сокольники" задержали и избили семерых молодых людей, в том числе и Остапова. Несмотря на сопротивление руководства МВД на городском и федеральном уровне, после протеста правозащитников, которые провели специальные общественные слушания, прокуратурой было возбуждено уголовное дело по факту преступления "неустановленных" сотрудников милиции. Однако в августе 2009 года это дело было закрыто, поскольку следователь Алексей Кобзарь счел, что потерпевшие являются "экстремистами", а значит, их показаниям нельзя верить.

Параллельно следственный отдел Преображенского района управления СКП по Москве обвинил Всеволода Остапова по части 1 статьи 318 УК РФ ("Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей"). Это дело четырежды передавалось в прокуратуру, однако три раза его возвращали на доработку. Наконец, прокуратура передала дело в суд, который в течение месяца назначит дату начала разбирательства. Мы решили выяснить у Всеволода Остапова подробности этого дела, а также услышать его версию событий у метро "Сокольники".

— Всеволод, изложите, пожалуйста, свою версию событий 4 апреля 2008.

— В этот день я договорился с друзьями встретится у метро "Сокольники" и пойти в парк. Мы с еще одним парнем взяли по бутылке пива и вернулись к метро. Это было где-то в полседьмого. Я открываю бутылку и тут же появляются два милиционера. Они не представились, не предъявили документов и говорят: "Вы распиваете пиво, пройдемте с нами в отделение". На это я им ответил: "Вот, полная бутылка" — и тут же выкинул ее в урну, поскольку не хотелось с ментами спорить. Однако они схватили меня за руки и потащили. В это время к милиционерам подошли мои друзья, начали спрашивать у них документы, однако те отказались показать документы. На вопрос ребят о том, куда меня собираются отвезти, милиционеры ответили грубой бранью, начали кричать, что сейчас всех просто задержат.

— Сколько было вас и сколько сотрудников милиции?

— Нас было человек, наверное, 20, а милиционеров сначала было двое. Когда они вцепились в меня, подошли ребята, схватили меня за руки и крепко держали. Милиционеры стали кричать, чтобы все отошли и что они сейчас вызовут подкрепление. Они пытались меня тащить, но ребята схватили меня и не отдавали им, пытаясь добиться от них ответа, куда меня забирают. В итоге один из милиционеров просто вызвал подкрепление. Приехала одна "газель" и легковушка — человек 10 из ближайшего ОВД "Сокольники". Они были с электрошокерами, начали всех избивать.

Двоих — К. К. и В. П. — выхватили из толпы, надели на них наручники и отвезли в отделение. И все разъехались. Остались только я и еще один милиционер, который с самого начала держал меня. Он начал мне на уши вешать: "Сейчас пройдем в отделение, объяснительную напишешь и все, тебя отпустят". Я с милиционером пошел в отделение, со мной пошли еще парень и девушка. Когда мы дошли до "Сокольников", этот парень попросил разрешения зайти внутрь со мной. Мы зашли мирно, а там за железной дверью в крови уже лежит В. П., в углу головой об стену били К. К. Потом еще от отделения привели ребят: когда толпа друзей подошла к отделению, выбежали милиционеры с дубинками в бронежилетах и выхватили еще троих человек. Нас с парнем, с которым я пришел, поставили к стенке. Мы сначала наблюдали, как затолкали троих задержанных у отделения и начали избивать. Потом нас обыскали, без понятых, естественно. Просто отобрали рюкзаки, а затем развели по комнатам, где начали допрашивать.

Меня сначала допрашивал рядовой, а потом пришел майор, а с ним еще человек 5 милиционеров. Майор сказал: "Что ты с ним разговариваешь, пиши, что я тебе скажу". Он начал просто диктовать рядовому, а в этот момент милиционеры меня бил по животу и головой об стену. В конце концов я упал и начал кричать, что у меня приступ язвы. Майор сказал: "Ладно, хватит с него, а то как тот, второй, коньки тут отбросит". Потом уже я узнал, что К. К. стало плохо с сердцем — к нему применили электрошокер. Майор ушел, а потом опять вернулся с двумя постовыми, которые изначально меня задержали у метро, и сказал им: "Напишешь, что он в тебя брызнул из баллончика, а ты видел это". Меня вывели из комнаты, но дверь не закрыли, я стоял и слушал, как этот майор раздавал указания, как против меня дело фабриковать. Показания о том, что я одного из них ударил коленом в пах появились значительно позже.

— Всеволод, как вы думаете, почему решили возбудить дело именно против вас?

— Наверное, потому что у меня нашли газовый баллончик и решили этим делом покрыть то, что произошло в Сокольниках, когда милиция в светлое время суток на глазах у сотен людей избивала нас.

— Возможно, сотрудники ОВД "Сокольники" испугались, потому что информация о вашем задержании начала появляться сразу же?

— Да, у кого-то из ребят был телефон адвоката Станислава Маркелова. Он позвонил ему, начал консультироваться, и из-за этого дело получило широкую огласку.

— Чем, на ваш взгляд, была вызвана агрессия со стороны милиционеров?

— Это сложный вопрос. Я полагаю, что они были просто пьяные, по некоторым из них это было видно. Они жаловались: мол, уже отдыхали, рабочий день кончился, отмечали что-то, а их выдернули с пьянки, отправили задерживать каких-то неформалов.

— Давайте вернемся к событиям в отделении.

— После того как милиционеры написали рапорты против меня, четверых совершеннолетних повезли сначала в травмпункт, чтобы снять побои. Они хотели заявить, что мы дрались между собой, а они разняли драку. Это, конечно абсолютный бред. Зачем нам драться между собой?! Причем К. К. нам самим пришлось тащить до травмпункта, он не мог идти. После того, как в травмпункте врач сказал милиционерам о сердечном приступе, бросили у больницы, сказав, что он наркоман с передозом. Затем троих оставшихся повезли на алкогольное освидетельствование, чтобы доказать, что мы были пьяные. Естественно, алкогольное освидетельствование показало полный ноль у всех троих. В отделение нас вернули около 12 часов ночи.

— То есть пять часов вас держали? Были ли за это время составлены какие-то протоколы?

— Нас привезли обратно в отделение и там угрозами и избиениями заставили подписать протоколы, затем двоих отпустили, а меня оставили. Милиционеры сказали, что будут возбуждать уголовное дело, поэтому не выпустят меня из отделения, пока я не подпишу протоколы. В конце концов, после избиений я подписал эти протоколы, которые мне даже не дали прочитать. Только после этого меня выпустили. Было около половины второго ночи. У отделения остались ребята, которых отпустили до этого, и несколько человек, присутствовавших при нашем задержании.

После того как я вышел, мы решили снять побои и поехали в тот травмпункт, куда нас возили милиционеры, однако там нам сказали, что никаких справок нам не дадут. Мы поехали в другой травмпункт, где нам заявили, что если избили в милиции, то не будут освидетельствовать. Уже утром мы поехали в мой районный травмпункт, где нас и освидетельствовали. Там интересно получилось. Мы сидели в травмпункте, врач проходит мимо и говорит: "Что, в милиции избили?" Видимо, у него уже глаз наметан, раз он с легкостью определяет это.

— Когда Вы узнали, что против вас возбуждено уголовное дело об избиении сотрудников милиции?

— У меня не было данных об этом. В милиции мне угрожали, что дело будет, поэтому был заключен контракт со Станиславом Маркеловым. Однако только в июне 2008 года в СКП ему сообщили, что уголовное дело против меня было возбуждено 11 апреля. При этом на почту мне ничего не присылали и никуда не вызывали. Маркелов считал, что месяца через три об этом деле вообще забудут.

После того как стало известно о возбуждении дела, первый следователь по фамилии Борзинец звонил мне несколько раз. Он, кстати, тоже вел оба дела: и дело против сотрудников ОВД, и дело против меня. Потом единственный раз осенью мне позвонил следователь Павел Слесарев и тоже куда-то пропал. Но 20 января, на следующий день после того, как убили Маркелова, следователь Слесарев позвонил мне и сказал, что я должен приехать в прокуратуру. По его словам, дело ему передали только 19 января, хотя этого не может быть — он же звонил мне осенью. Я сходил на один допрос, однако после него все затихло.

Только в марте 2009, почти через год, этим делом занялся следователь Алексей Кобзарь, который начал активно вызывать меня на допросы. Я думаю, все это время они решали, что им делать. А потом Кобзарю, видимо, дали приказание вводить дело в активную фазу. Именно Кобзарь три раза пытался передать дело в прокуратуру. Кроме того, он сфальсифицировал несколько документов в моем деле. Я даже написал заявление о возбуждении против Кобзаря уголовного дела, однако ответа не получил.

— Почему прокуратура три раза отказывалась принимать это дело?

— Я думаю, потому что оно от начала до конца сфабриковано.

— Как вы сами оцениваете перспективы дела?

— Это сложный вопрос. Я знаю, что дело абсолютно левое, полная липа и фабрикация. Я не понимаю, какой им смысл меня сажать, тем более что это дело имеет такой общественный резонанс. Это же будет очередным вызовом обществу. Это и так вызов: с нуля создать уголовное дело. Не понимаю только, зачем им это нужно.

— Вы готовы идти до конца, отстаивая свою правоту?

— Да, я готов идти до конца, поскольку я считаю, что абсолютно невиновен. С этим нельзя просто согласиться: если я оставлю это так, значит, я просто признаю себя виновным. Даже если будет условный срок, это значит, что я соглашусь с тем, что я все-таки что-то совершил.

— Как вы считаете, у дела против сотрудников милиции, на возобновлении которого настаивают все избитые в ОВД "Сокольники", есть перспективы?

— Боюсь, что в Преображенской прокуратуре у него нет никаких перспектив: там откровенно покрывают сотрудников милиции. Нужно, чтобы это дело переходило либо в другую прокуратуру, где нет заинтересованности, либо куда-то выше.