Россия после Путина. Часть 2. Витрина проектов

Посмотрим, какие решения по преодолению тяжелейшего кризиса российской государственности предлагаются по всему идеологическому спектру радикальной оппозиции.

Как это часто бывает, причем на разных географических широтах, наиболее уверенными в своем видении будущего страны оказываются представители националистического лагеря. Так, председатель партии "Великая Россия" Андрей Савельев вместе со своими соратниками выпустил довольно цельный документ под названием "Национальный манифест".

Рецепт спасения России, как и всего человечества, прост и понятен: возвращение к истокам национального государства вкупе с борьбой против злейшего врага любой нации – мировой олигархии, породившей тлетворную концепцию глобализма. Вот как в энергичной, прямолинейной форме описывается задача установления нового порядка:

Олигархия не сдерживается никакими моральными ограничениями или юридическими условиями. Это жестокий и коварный враг, который не знает пощады. Он никого не щадит, а значит, и сам недостоин пощады.

Национализм выкорчует это мировое зло. Ангелы вострубили, отметив начало новой эпохи – время борьбы наций за свободу.

Оперируя ценностями и набором идей XIX и начала XX века, авторы как будто задались целью повернуть время вспять. Очевидно, что в огне национального очищения должны сгореть и либеральные химеры гражданских свобод и прав человека. Даже поверхностное знакомство с текстом не оставляет на этот счет никаких иллюзий:

Задача национализма – нанести поражение олигархии, отнять у нее экономический и политический базис, подавить бюрократию и сделать чиновника слугой нации, защитить духовную свободу от болезнетворных измышлений беспочвенной интеллигенции.

Для националистов неприемлема концепция "правового государства", где уравниваются все правовые статусы граждан вне зависимости от их заслуг и способностей.

Националист не может признавать справедливым равный статус подданных государства, среди которых одни трудятся в интересах нации, а другие преследуют только свой эгоистический интерес.

Цельность этого документа сродни цельности документов 80-летней давности, написанных по-немецки. Чего только стоит главный лозунг "манифестантов" – Воля нации вместо диктатуры олигархии, без обиняков возвращающий нас к идеям "Моей борьбы" с мировой финансовой плутократией. Тогда внутренне непротиворечивая концепция, к несчастью для немецкого народа и для всего мира, смогла консолидировать германское общество. Однако при всех напрашивающихся параллелях постсоветской России с Веймарской республикой и Третьим Рейхом полный триумф подобных националистических концепций, на мой взгляд, невозможен. Советский период нашей истории создал систему интернационального притяжения, которая даже в нынешнем атомизированном российском обществе не позволит сформироваться крайне националистическому ядру в системе управления страной. Поэтому "Манифесту" уготована роль традиционной страшилки, призванной напоминать о безальтернативности путинизма как единственной гарантии от скатывания страны в фашистское болото.

Гораздо серьезнее стоит отнестись к проекту конституционной монархии, представленному на июльской конференции Станиславом Белковским. Вообще документы по различным актуальным вопросам, разрабатываемые под его руководством в Институте национальной стратегии (ИНС), всегда отличаются содержательным анализом и позволяют получать адекватное представление о положении дел в нашей стране. Данное предложение, воспринятое многими с язвительной иронией, на самом деле, несмотря на внешнюю патриархальность, обращено вектором в будущее, дает четкий ориентир и картину перспективного госстроительства. Предпринимается попытка отделить символ верховной власти, которым автоматически становится наследственный монарх, от основного объема полномочий исполнительной власти, которая концентрируется в правительстве, назначаемом Государственной думой. Кроме того, царь иностранного происхождения (у Белковского речь идет об английском принце Майкле Кентском, дальнем родственнике Романовых по линии королевы Виктории) априори гарантирует конституционные права и свободы своим подданным, а также участие России в мировых интеграционных процессах. В поддержку своей концепции Белковский выдвигает довольно спорный аргумент, что именно конституционная монархия позволит урегулировать отношения центра с национальными республиками. По существу, речь идет о том, что появление такого символа власти, как Белый Царь, позволит принимать де-факто существующие отличия в образе и укладе жизни людей в разных частях нашей страны без серьезного ущерба для российской государственности.

Как мне кажется, важнейшей фигурой умолчания в проекте Белковского остается роль РПЦ, которая неизбежно возрастает с появлением такого специфического элемента государственного устройства, как коронация. А если представить себе, что короновать на царство не владеющего русским языком иноземного принца будет не особо скрывающий свой интерес к делам мирским патриарх Кирилл, то сразу вспоминается история воцарения дома Романовых, начавшаяся с фактического правления патриарха Филарета. Кстати, предстоящее в 2012 году празднование 400-летнего юбилея восшествия на престол первого царя из династии Романовых может показаться сторонникам новой реставрации удачным поводом для реализации этой идеи.

Но даже если не ломать копья по этому поводу, то все равно приходится признать, что идея введения конституционной монархии в современной России, сохраняющей привязанность к символам коммунистической эпохи, вряд ли найдет много сторонников.

Теперь посмотрим, что предлагается российскому обществу, склонному, как принято считать, к положительному восприятию идей патернализма и этатизма, на левом идеологическом фланге. Однако здесь мы не находим ни одной адекватной современности цельной концепции развития России, так как составители проектов все время пытаются втиснуть новые реалии в прокрустово ложе жестких идеологических конструкций.

Взгляды большинства представителей коммунистических и социалистических движений обращены в прошлое. В лучшем случае – к Марксу, в худшем – к Сталину. Либо – политэкономические рецепты XIX века, либо – отчаянные попытки, несмотря ни на что, реабилитировать советское прошлое и найти в нем искомую точку нового отсчета.

Об ущербности критики антигуманного и антисоциального настоящего с позиций идеализированного прошлого было сказано еще самими основоположниками научного коммунизма:

Французская и английская аристократия по своему историческому положению была призвана к тому, чтобы писать памфлеты против современного буржуазного общества…

Так возник феодальный социализм: наполовину похоронная песнь – наполовину пасквиль, наполовину отголосок прошлого – наполовину угроза будущего, подчас поражающий буржуазию в самое сердце своим горьким, остроумным, язвительным приговором, но всегда производящий комическое впечатление полной неспособностью понять ход современной истории.

(К. Маркс, Ф. Энгельс, Манифест Коммунистической партии)

Cерьезным препятствием для формирования масштабного проекта будущего на левом фланге российской политической жизни, конечно, является сохраняющееся доминирование КПРФ в этой идеологической среде. Зюгановская партия, с 1996 года прочно закрепившаяся в категории системообразующих, умело пользуется главным коммунистическим брендом, оказывающим магическое воздействие на консервативного избирателя, и безжалостно искореняет в своих рядах всякое инакомыслие. При этом идеологическая платформа самой КПРФ, в последнее время сильно озабоченной "русским вопросом", все больше начинает приобретать отчетливую национал-социалистическую окраску. А главным проектом, уже много лет успешно реализуемым Зюгановым, является как раз выхолащивание любых появляющихся на левом фланге проектов, угрожающих сложившемуся статус-кво.

Наиболее адекватную оценку нынешней ситуации демонстрируют "несистемные левые", группирующиеся вокруг исключенных из КПРФ "неотроцкистов". Их рупор, сайт forum.msk.ru, публикует не только материалы, содержащие традиционную критику действующей власти, но и конкретные рекомендации по организации рабочего движения и перевода социально-экономических требований в политическую сферу. В частности, активно разрабатывается методика создания советов трудовых коллективов.

Определенный набор содержательных идей можно найти и в публикациях авторов (назовем их условно футуристами левопатриотического направления), предлагающих различные концепции форсированной модернизации страны, базирующиеся на остатках советского научно-технического потенциала. Наиболее ярким представителем этого направления является Владимир Кучеренко, пишущий свои многочисленные статьи под псевдонимом Максим Калашников. Правда, местами весьма заманчивые предложения инновационных прорывов, постоянно оказываясь в обрамлении патологической ненависти к российскому триколору, резко теряют свою притягательную силу.

Довольно подробное представление о способах прорыва в будущее, разрабатываемых в сохранивших советскую закваску научно-исследовательских институтах, можно получить, ознакомившись с пространными публикациями замдиректора ИПМ АН РФ Георгия Малинецкого, в частности с его недавней статьей "Кадровый вызов" в журнале "Компьютерра".

Для понимания перспектив российского инновационного проекта стоит почитать и работы Сергея Переслегина, крупного специалиста по вопросам теории систем и теории стратегии. Несмотря на отсутствие явной политической идентификации, Переслегина и его коллег можно без особых колебаний отнести к категории левонационалистически настроенных идеалистов. Кстати, в том же дискурсе, хотя и с не свойственным ему налетом прагматизма, размышляет о будущем нашей страны и Дмитрий Быков в своей знаковой статье "Должна быть звезда", уже упоминавшейся на страницах моего блога.

На мой взгляд, главной проблемой, препятствующей российским левым сформулировать приемлемые для большинства наших сограждан принципы нового устройства общества, является неопределенность в вопросах, связанных с частной собственностью. Если необходимость парламентаризма, свободы слова и прочих атрибутов либеральной демократии в целом не вызывает сомнений (хотя нельзя сбрасывать со счетов недавние экзерсисы видного политического философа коммунистического толка Сергея Черняховского, обосновывающего концепцию демократической диктатуры), то собственность на землю и средства производства по-прежнему, в той или иной степени, предается левыми идеологами анафеме. Однако сомнительно, что активная часть российского общества всерьез готова сегодня даже задуматься о масштабной экспроприации. Малый и средний бизнес ждут нового НЭПа, а не очередной продразверстки, а лозунги национализации крупного производства в эпоху всевластья госкорпораций звучат нонсенсом.

Почему же в таком случае до сих пор не появился либеральный проект, который могло бы позитивно воспринять российское общество? Ведь исторически в этой части идеологического спектра всегда концентрируется значительный интеллектуальный потенциал, готовый к участию в проектировании будущего. Прежде чем отвечать на этот вопрос, нам надо разобраться с семантическим значением термина "либерал" в современном российском политическом контексте.

Массовое сознание безропотно принимает растиражированный официозной пропагандой миф о "либеральных реформаторах", ввергнувших страну в хаос 90-х, а левые и национал-патриотические организации продолжают мусолить тезис о засилье "либеральных фундаменталистов" и в путинскую эпоху. На самом деле доминирующий российский "либеральный тренд" с самого начала не рассматривал свободную конкуренцию ни в политике, ни в экономике в качестве ключевого фактора проводимых реформ. Новый агрессивный номенклатурный отряд, беззастенчиво использующий либеральную риторику и составляющий интеллектуальную опору правящего режима, далее я буду называть "либералами системными" или, для вящей простоты, либералами-с.

Либералы-с четко ассоциируют себя с ельцинско-путинским режимом, рассматривая его сохранение как единственную гарантию собственного процветания. Макроэкономические факторы стабильности Системы являются для них главным критерием успешной деятельности, а социально-экономическая проблематика должна вписываться в их примитивное механистическое восприятие окружающего мира. В расчерченной на квадратики реальности, описанной математически выверенными формулами, отдельный человек неизбежно превращается в системный винтик, в полном соответствии с классификацией "эффективного менеджера". Нескрываемое презрение к собственному народу делает либералов-с политически несостоятельными, и поэтому пиночетовщина была и остается их идеалом государственного управления. Сомнению в этой среде разрешается подвергать некоторые авторитарные эксцессы, но никоим образом не саму концепцию, над продвижением которой неустанно трудится уже следующее поколение либералов-с.

От появившегося на свет в конце 1991 года в кабинете Геннадия Бурбулиса правительства "камикадзе", мягко приземлившихся на золотых парашютах на запасных аэродромах, до нынешних выпускников элитных экономических вузов, либералы-с всех мастей и возрастов выполняют менеджерские функции в корпорации Russia.Ltd, обеспечивая максимально высокую прибыль главным акционерам.

Опрос почти 900 студентов ГУ-ВШЭ из Москвы и Санкт-Петербурга проводился в течение 2008–2009 учебного года. Им было предложено оценить 265 компаний и организаций. Наиболее привлекательным работодателем для московских студентов "Вышки" оказался крупнейший российский газовый концерн "Газпром". На втором месте в рейтинге – администрация президента РФ.

Комментарии, как говорится, излишни – "камикадзе" вырастили себе достойную смену!

С началом финансово-экономического кризиса в прошлом году либералы-с стали позволять себе резкую критику правительства, чьи неуклюжие действия, по их мнению, стали угрожать стабильности Системы. Сейчас, как следует из статьи Сергея Алексашенко, эти страхи немного поутихли:

Выдерживает ли российская политическая система испытание экономическим кризисом? Мой ответ: "Да, безусловно".

Правда, каждый день приносит все более тревожные новости – эскалация войны на Кавказе, падение производства, растущая безработица, коллапс старой советской инфраструктуры. Но предчувствие грядущей катастрофы только убеждает либералов-с, что спасение Системы – в немедленном отказе от всяких оттепельных иллюзий, угрожающих авторитарным основам режима.

Вот откровенный призыв Евгения Гонтмахера, ставшего в последнее время де-факто "говорящей головой" ИнСоРа – идейного центра российского либерализма-с:

Власти понимают, что в нынешних условиях перед Россией открыты две дороги. Первая: беспощадный бунт… Второй вариант – и он для нас желательный – это некая модернизация сверху. Причем это должна быть модернизация с премьером… другого человека, способного как-то повлиять на ситуацию, у нас нет.

Это и есть сегодняшний Проект либералов-с – консервация авторитарной политической модели управления при постепенной экономической модернизации, дающей их номенклатурному отряду конкурентные преимущества в противостоянии с "силовиками" за контроль над сократившимися финансовыми потоками.

Очевидно, что любой претендующий на успешность бизнес-проект должен получать мощное информационное обеспечение, а в нашем случае – пиар-прикрытие. Ставка делается на поддержание высокого уровня социальной апатии, вызванной в том числе отсутствием видимых альтернатив нынешнему курсу власти. Работу с активной частью общества, еще окончательно не потерявшей способность адекватно воспринимать происходящее, ведут самые искушенные алхимики от пропаганды.

Конец истории, воспринимаемый через дымку гипнотической анестезии, – таким предполагается эффект от коктейля "Фукуямы – Кашпировского", составленного по специальному рецепту Леонидом Радзиховским.

Проекты есть у всех. Просто – разные.
И зримое отсутствие проекта – тоже проект.
Проект ИСТОРИЧЕСКОЙ КАПИТУЛЯЦИИ энд деградации.
Впрочем – вполне мирной, сытной и даже с футболом.

Есть, впрочем, у самых продвинутых либералов-с и Мечта, высказанная в уже упомянутой статье Алексашенко – вновь оказаться у штурвала российской экономики к моменту нового масштабного передела собственности, практически неизбежного в посткризисный период:

Мои ничем не подкрепленные надежды на торжество системного подхода к решению экономических проблем потребуют от власти найти "нового Чубайса образца 90-х" с либеральными, реформаторскими взглядами, которого сейчас никто не может даже идентифицировать.

Ничего удивительного, что "новый Чубайс" сегодня не просматривается на горизонте: страна нуждается не в менеджерах эпохи приватизации, в совершенстве освоивших науку ДЕЛИТЬ, ВЫЧИТАТЬ и СКЛАДЫВАТЬ, – а в новом классе управленцев, способных УМНОЖАТЬ.

Теперь посмотрим, какой ассортимент идей может предложить либеральная мысль, не скованная номенклатурными обязательствами. Сразу стоит отметить, что граница между либералами-с и несистемной либеральной оппозицией зачастую довольно размыта, так как многие сегодняшние непримиримые критики режима с либерального фланга на каком-то этапе сами были частью правящей элиты. Но зачастую даже самые радикальные либералы, всегда сохранявшие дистанцию с властью, не могут предложить обществу никакого целостного видения будущего, так как на подсознательном уровне, через ельцинскую эпоху, ощущают свою онтологическую связь с нынешним режимом. Поэтому самая жесткая критика путинского правления обычно сопровождается поиском переломного момента, когда якобы началось злокачественное перерождение власти.

Неудивительно, что Михаил Касьянов обходит стороной политический негатив времени своего премьерства, а началом движения страны по наклонной плоскости считает арест Ходорковского. При этом, делая упор на свой огромный управленческий опыт в рамках Системы, Касьянов говорит о необходимости изменения политического курса, но по возможности избегает термина демонтаж режима.

Григорий Явлинский, которому удалось сформулировать внятную леволиберальную концепцию, ставшую альтернативой курсу либералов-с, в конечном счете предпочел отказаться от жесткой идеологической конфронтации с властью, что и предопределило сползание созданной им партии на политическую обочину.

Владимир Рыжков уже несколько лет безжалостно бичует пороки режима и без околичностей формулирует мысль, что продолжение политического и экономического диктата коррумпированного чиновничества приведет страну к неизбежной катастрофе. Однако в своей практической деятельности Рыжков всегда оставался лояльным членом "партии умеренного прогресса в рамках закона о последних выборах".

Наиболее последовательным критиком власти с либеральных позиций стала, безусловно, "Солидарность". В документах движения четко зафиксирована невозможность каких-либо позитивных изменений в экономике без восстановления свободной политической конкуренции. В серии брошюр о правлении Путина, написанных членами Бюро "Солидарности" Борисом Немцовым и Владимиром Миловым, последовательно разоблачается воровской характер нынешней правящей верхушки. Тем не менее коалиционный характер движения, составленного из представителей разных либерально-демократических и правозащитных организаций, не позволяет отказаться от разъедающей российский либерализм изнутри мифологии ельцинской эпохи.

Владимир Милов, автор программы движения "300 шагов к свободе", в своих публикациях нередко демонстрирует способность объективно оценивать результаты Проекта либералов-с.

(Бизнес) сделал ставку на безоговорочную поддержку сложившейся системы, индивидуальное приспособленчество, спонсорство коррупции. В начале 1990-х реформаторы наивно рассчитывали, что нарождающийся предпринимательский класс станет политической опорой рыночной демократии в России. Однако, когда рыночная демократия оказалась под угрозой, бизнес, вместо того чтобы поддержать оппозицию авторитарно-дирижистскому курсу, первым побежал сдаваться.

Однако Милов, как и многие разделяющие его взгляды члены "Солидарности", упрямо продолжает считать путинизм несчастливым стечением исторических обстоятельств, а не логическим этапом построения авторитаризма, начатого при Ельцине. Вот типичный панегирик упущенным возможностям:

…России образца 2000–2002 годов – вполне плюралистической страны, страны надежд, страны реформ. Тогда в обществе только-только начал формироваться консенсус по поводу развития страны в новой, демократической, рыночной парадигме. Программа экономических реформ, самая серьезная и подробная за всю постсоветскую историю, пользовалась достаточной поддержкой в обществе.

Страна надежд, реформ и победившего плюрализма. Консенсус в обществе. Так, значит, будут выглядеть эти годы в книгах, написанных либералами-с. Книги, которые ничего не расскажут о бойне в Чечне, о разгроме независимого телевидения, о трагедии Норд-Оста. Тщетным будет поиск на этих страницах упоминания об отмене выборности членов Совета Федерации, о введении антиконституционного института полпредов президента, которые взяли под свой контроль избираемых в тот момент всенародным голосованием губернаторов – первых шагах, направленных на строительство пресловутой вертикали власти. А может быть, и так: обо всем этом будет сказано как о неизбежной, но вполне приемлемой цене за "продолжение либеральных реформ".

Современный российский либерализм может стать самостоятельной политической силой только в том случае, если раз и навсегда откажется от навязываемой ему гайдаро-чубайсовской родословной, возьмет базовые ориентиры из гуманистического наследия Андрея Дмитриевича Сахарова и будет опираться на опыт широкого демократического движения 1989–1991 годов. Речь должна идти о возрождении той гуманистической, антибюрократической, интернациональной концепции, которую отстаивала в 90-х Галина Васильевна Старовойтова.

Как мне кажется, заслуживает отдельного упоминания довольно экзотическая для России система взглядов, пропагандируемая сообществом национал-демократов, в котором наиболее заметной фигурой является Алексей Широпаев. Просвещенный русский национализм, ориентированный на Запад и полностью отрицающий евразийские корни русской цивилизации. Свободная русская республика по типу Великого Новгорода противопоставляется имперской "азиатчине". Будущую Россию нацдемы представляют как конфедерацию самостоятельных регионов-республик.

И нельзя обойти молчанием многочисленные публикации на тему будущего обустройства нашей страны, принадлежащие перу Михаила Ходорковского. Лучший российский управленец, даже в столь неблагоприятных условиях сохранивший ясность стратегического мышления, пытается нащупать концепцию соединения инновационного импульса и социальных гарантий, содержащихся в проектах левой части идеологического спектра, с общественно-политическими правами и свободами, являющимися неотъемлемой частью либеральной модели.

В заключение – краткая сумма моих впечатлений, полученных в результате анализа рассмотренных проектов, а также личного общения с представителями различных идеологических групп.

1. Значительно большей популярностью пользуется форма правления, где исполнительная власть находится в прямой зависимости от власти представительной. Сторонниками сильной президентской/диктаторской власти являются только крайние националисты и либералы-с.

2. В целом вызывает отторжение любая форма клерикализации государственных институтов.

3. Пользуется очевидной поддержкой идея резкого расширения полномочий регионов, но при этом предложение унифицировать их статус вызывает бурные споры.

4. Ситуация на Кавказе требует кардинального решения, которое может включать в себя полное либо частичное отделение региона от России. Такие взгляды уже открыто высказывают представители ряда националистических и левопатриотических организаций.

5. Даже представители радикальных левых организаций признают невозможность в нынешней ситуации крупномасштабной национализации, хотя, естественно, сохраняют этот призыв в своих программных установках.

А сейчас мне предстоит расстаться с ролью критически настроенного аналитика и предложить на суд общественности свое видение будущего России.

Окончание следует