Уроки Сочи

С момента окончания избирательной кампании в Сочи прошло уже несколько недель, страсти поостыли. Теперь можно попытаться проанализировать кампанию Бориса Немцова, ее сильные и слабые стороны, сделать выводы и извлечь уроки на будущее, чтобы эффективно провести следующие выборы, в которых "Солидарность" будет принимать участие.

Мои оценки в чем-то совпадают, а в чем-то отличаются от оценок начавших дискуссию Ивана Старикова и Владимира Милова. Но возможность полемики, несовпадения взглядов и оценок — наша сильная сторона, выгодно отличающая "Солидарность" от мертвящего казенного единогласия прокремлевских политических структур.

Вне сомнения, в целом результаты сочинской кампании являются успехом "Солидарности" и лично Бориса Ефимовича Немцова. Нельзя не восхищаться энергией и работоспособностью участников его избирательной кампании и в первую очередь его самого.

Рассматривая сами количественные результаты, важно трезво оценивать влияние на них различных факторов.

На сайте краснодарского избиркома висит сводная таблица результатов выборов. Итоговые ее цифры хорошо известны: из 123 192 действительных бюллетеней, то есть тех, по которым и производился подсчет результатов, 46 202 бюллетеня составили те, которыми голосовали либо досрочно (30 965) либо вне помещения (15 237). Общая доля таких бюллетеней среди всех действительных — 37,5 процента (сложение строк 3 и 4 Протокола является ошибкой). Официальный результат Пахомова — 76,86 процента, Немцова — 13,61 процента, Дзагании — 6,75 процента.

Досрочное голосование — ресурс абсолютной фальсификации,

проверить, не поменяли ли бюллетени в конвертах за ночь, крайне сложно, да, как я понимаю, никто особенно и не пытался. Именно поэтому оно всегда применяется в качестве инструмента административного воздействия на результаты голосования. Только в данном случае досрочное голосование побило все рекорды,  дав четверть от всех проголосовавших.

Голосование вне помещения больше поддается контролю, по крайней мере, в теории. Члены комиссии должны брать с собой, отправляясь с переносной урной, пару представителей кандидатов. Но, учитывая, что заинтересованных в честном голосовании представителей кандидатов на каждом участке всегда недостаточно для того, чтобы уследить за всем, да и комиссии от этой своей обязанности склонны уклоняться, оно тоже традиционно используется для фальсификации. Наверняка использовалось и сейчас. Так, в Лазаревском районе вне помещения голосовало 28 процентов от всех голосовавших в день выборов избирателей. Это неслыханно много.

Оценить влияние на общий результат досрочного и надомного голосований легко. Исходя из гипотез, что все бюллетени, полученные в результате этого голосования, были заменены на бюллетени в поддержку Пахомова, что реально голосовали эти люди так же, как и те, кто пришел на участки сам, а также отбросив для удобства всех малых кандидатов, кроме Пахомова, Немцова и Дзагании, получаем 63,04 процента голосов у Пахомова без искажения, вызванного "досрочкой" и голосованием на дому.

Таким образом, получается, что путем прямой фальсификации в пользу Пахомова у остальных кандидатов, в первую очередь, у Немцова и Дзагании было украдено 13,86 процента.

Поскольку в итоговом протоколе их доли распределились практически ровно в соотношении 2 к 1, можно считать, что результат Немцова — 22,85 процента, а Дзагании — 11,37 процента.    Конечно, такой результат не учитывает возможных фальсификаций в день голосования на участках: вбросов, мухлежа при подсчете, но особых нареканий на такие действия в день голосования и не было.

Поскольку при эксит-полле неизбежно должен быть снижен реальный процент оппозиционера и повышен процент кандидата от власти, то

правильно проведенный эксит-полл не мог дать реальный результат существенно ниже 63 процентов у Пахомова и существенно выше 23 процентов у Немцова

(напомню, что сообщалось о данных эксит-полла, по которым у Пахомова было 46 процентов, а у Немцова — 35 процентов).   Возможно, правда, специфическое распределение точек эксит-полла: на 34 участках Немцов набрал больше 20 процентов даже по официальным данным, но из этих 34 участков 22 расположены в Центральном районе Сочи, и если эксит-полл действительно проводился на 15 участках (всего их около 200), то, видимо, они все и находились в этом районе. Более вероятно, впрочем, что имела место сумма технических и организационных ошибок при проведении эксит-полла.

Вообще, надо заметить, что результаты голосования распределены по районам неравномерно. В Адлерском районе, по официальным данным, Пахомов набрал 78,88 процента, а Немцов — 12,83 процента, в Центральном у Пахомова — 71,3 процента, у Немцова — 16,99 процента, в Лазаревском — 81,12 процента и 10,7 процента соответственно, в Хостинском  — 77,96 процентов и 12,78 процентов.     Ожидать же можно было более высокого голосования за Немцова в Адлерском районе, непосредственно затронутом олимпийским строительством, а более низкого — в Лазаревском, менее урбанизированном и удаленном как от Сочи в целом, так и от олимпийских проблем.

Приходилось слышать версию, что разница в результатах обусловлена тем, что в Центральном районе районный штаб поработал  хорошо, а в Хостинском и Адлерском — плохо. Эта версия не выдерживает критики как минимум по двум причинам.     Во-первых, справедливо полагая, что главным инструментом фальсификации было досрочное голосование, мы не можем не обратить внимания на то, что в Центральном районе досрочно проголосовало всего лишь 19 процентов всех участвовавших в голосовании,  тогда как в Адлерском — 32 процента, а в Хостинском и Лазаревском — по 26 процентов (всего по городу — 25 процентов). 

Во-вторых, из 6 процентов разницы в количестве проголосовавших досрочно 4 процента достаются Немцову, 2 процента — Дзагании. Именно так и получилось: результат Немцова в Центральном районе на 3,38 процента лучше, чем в среднем  по городу, а Дзагании — на 2,19 процента. Очевидно, что пропорциональный прирост доли голосов оппозиционеров в Центральном районе (причем даже несколько больший у Дзагании) никак не может быть связан с хорошей или плохой работой местного штаба Бориса Немцова.

Таким образом,

говоря о фальсификации и вообще нарушениях в ходе избирательной кампании в Сочи, главный акцент, конечно, надо делать на вопиющем неравенстве условий кандидатов, которое определило победу Пахомова в первом туре независимо от собственно фальсификаций.

Об этом, впрочем, уже много сказано и написано.  Вопрос, скорее, в том, почему это вопиющее неравенство для кого-то оказалось неожиданным. Для меня неожиданно и до конца непонятно, наоборот, то, почему Бориса Немцова все же зарегистрировали и потом  не сняли.

Можно было добиться более высокого результата? Думаю, да. Как говорил в свое время известный политтехнолог Игорь Минтусов, результат выборов на треть определяется кандидатом, на треть — деньгами, а на треть — профессионализмом команды.

С кандидатом все было отлично. Поразительно, насколько  эффективно Борис Немцов лично участвовал в кампании, общался с избирателями и журналистами. С деньгами, насколько я понимаю, было плохо, но не совсем плохо.   С профессионализмом было, увы, никак. И это не упрек, а констатация, поскольку отказ от профессионализма был официально озвученной позицией предвыборного штаба. Личные встречи, вне сомнения, нужное дело, но 5000 человек, которых удалось таким образом охватить (и это большая заслуга и самого кандидата и штаба в целом), составляют менее 2 процентов избирателей. Только на энтузиазме и энергии победы не добиться, хотя энтузиазм и энергия всех членов команды, сложившейся в Сочи, вызывают огромное уважение.

Говоря о профессионализме кампании, я бы хотел заодно объясниться по поводу своего неучастия в ней. Раз Иван Стариков и Владимир Милов упомянули об этом обстоятельстве (возможно, потому что я имею профессиональный опыт организации избирательных кампаний), стоит и мне изложить свою версию.

Милов говорит о том, что я сам отказался по семейным обстоятельствам, и это, в общем, верно. Семейные причины у меня действительно были. Более того, как раз на сочинскую кампанию пришлись начало работы политсовета московской организации "Солидарность", сопредседателем которой я являюсь, и работа по подготовке первомайского публичного мероприятия "Солидарности", за которую тоже отвечал я. Оба эти обстоятельства, разумеется, были альтернативой работе в Сочи. Но, скажу честно, если бы я видел возможность быть полезным, применить в Сочи свой профессиональный опыт и знания, я бы нашел возможность разрешить все эти противоречия.

В течение 10 дней до момента регистрации Немцова я был в Сочи, проводя фокус-групповое исследование и готовя опрос. В это время как раз вырабатывались и стратегия, и организационная тактика кампании, утверждались варианты первых агитматериалов.

Я написал и направил ключевым членам штаба предложения по организации избирательной кампании (помимо встреч кандидата, которые являются важным, но не определяющим направлением кампании такого масштаба). Они включали объемы выпуска, номенклатуру (газеты, буклеты, карманные календари, плакаты, стикеры, листовки и т.д.), примерное содержание и "драматургию" этого содержания в ходе всей агитационной кампании, инструменты распространения агитационной полиграфической продукции (разноска, расклейка, пикеты), оценку расходов на все это.

К сожалению, ответа я толком не получил. Фрагментарные ответы, которые я услышал, увы, как раз и демонстрировали непонимание смысла и логики предвыборной агитации. Так, вместо четырех выпусков полноцветной четырехстраничной газеты формата А3 и тиражом 100-120 тысяч экземпляров (количество домохозяйств в Сочи) было решено выпустить черно-белую четырехстраничную газету формата А4 и тиражом 10 тысяч экземпляров на первой неделе, 20 тысяч — на второй, 30 тысяч — на третьей и два выпуска тиражом 40 тысяч на последней неделе. Это, пожалуй, наиболее бессмысленная схема издания агитационной продукции, о которой мне приводилось слышать в жизни. Вместо 100 тысяч общего тиража плакатов было предложено сделать 500 карманных календарей для раздачи на встречах. В конце концов, насколько я могу судить, эти намерения были слегка скорректированы, но только слегка.

Принципиально был избран путь, заведомо оставляющий вне агитации Немцова абсолютное большинство избирателей Сочи.

Единственный аргумент, который можно было бы принять в объяснение фактического отказа от ведения агитации посредством издания и распространения агитационных печатных материалов, — это отсутствие денег. Но этот аргумент не звучал. Звучали смешные и непрофессиональные аргументы: что всегда, когда политтехнологи заказывают большие тиражи агитационных материалов, они в результате остаются на складе; что расклеивать плакаты слишком сложно и т.д. Таким образом, была продемонстрирована позиция отказа от преодоления минимальных неизбежных трудностей и проблем.

В этой ситуации я не видел для себя места в кампании. Слушать меня никто не собирался, помочь в этой связи я ничем не мог. Невозможно ведь рассматривать всерьез сделанное мне предложение взяться за организацию двух митингов, в начале и в конце кампании, которые якобы должны были бы стать исключительно важными ее элементами. Невозможно, потому что

митинги, с точки зрения агитации избирателей, — дело третьестепенное. Если не организовано тотальное по способам и максимально широкое по охвату донесение до избирателя информации о кандидате, его достоинствах и предложениях, то митинги — всего лишь способ изобразить хорошую мину при плохой игре,

никакого отношения не имеющий к решению реальных электоральных задач.

Понятно, что отношение администрации города и края к кампании Немцова были крайне недружественными, а действия — незаконными. Но кто ожидал иного? Никаких оснований предполагать соблюдение закона в отношении Немцова, создание для него равных условий предвыборной кампании не было ни в начале, ни до начала борьбы.

В то же время фактически главные беззакония в ходе кампании имели место именно в неравенстве условий доступа к СМИ, к трудовым коллективам, то есть в традиционных сферах реализации административного ресурса. Из реальных препятствий для ведения полевой кампании стало известно только об изъятии части тиража листовок, поводы для которого, увы, частично были даны самим штабом. Закон в нашей стране, как известно, что дышло, и каждый склонен толковать его в свою пользу. Но ожидать, что милиция и избирком станут трактовать закон в пользу оппозиционного кандидата, было, как минимум, необоснованно. А с точки зрения права ситуация с изъятым тиражом двусмысленная и может быть истолкована по-разному. Тех поводов, которые были даны для изъятия этой партии листовок (незаявленная типография и ненаступившая еще дата выпуска) вполне можно было не давать. Единственное, чем я могу объяснить столь непредусмотрительные действия штаба — это отсутствие опыта и знаний. Одинокий профессионал — юрист Александр Глушенков не мог, естественно, работать на всех направлениях, требующих профессионализма.

Также сообщалось о задержании нескольких агитаторов. Это очевидное беззаконие. Но такое, да и гораздо худшее, беззаконие характерно для любой российской избирательной кампании и применяется не то что к непримиримой оппозиции, но даже и к какой-нибудь "Справедливой России". То же можно сказать и про расклейку. Она фактически не велась под предлогом того, что все равно плакаты будут обрывать враги. Но только человеку, бесконечно далекому от российских выборов, это может показаться чем-то необычным. Так бывает всегда. И означает только, что расклейка должна быть перманентной, постоянно восполняющей сорванное. Как показал опыт, единожды расклеенные в большом количестве плакаты Лебедева так и провисели в городе до конца кампании. У Немцова плакатов, как я понимаю, не было вовсе. Для слабых попыток расклейки в конце кампании использовались те же листовки формата А4.

В результате кампания в части издания и распространения агитационно-печатных материалов (а это ее ключевое направление в отсутствие доступа к СМИ) фактически не велась.

Цветная листовка с портретом, часть тиража которой все же удалось спасти, к сожалению, неэффективна, неинформативна и непрофессиональна, а про попытки напечатать что-то на купленном черно-белом принтере не приходится и говорить.

О проблемах содержания все же изданных абсолютно недостаточными тиражами агитматериалов и проблемах коммуникации с местным активом я говорить не буду, поскольку в то время, когда эти проблемы проявились, меня в Сочи уже не было, но, насколько я могу судить, и в этих сферах были весьма серьезные трудности.

Все вышеописанное — не набор случайных ошибок, от которых не застрахован никто. Как было официально заявлено уже после кампании, принцип отказа от профессионализма был сознательным выбором штаба.

Не менее важным был пропагандистский, скорее федеральный, чем сочинский аспект этих выборов. В этом смысле кампания была проведена, на мой взгляд, достаточно успешно, хотя определенные просчеты есть и тут.

Вот что пишет, например, участник "Солидарности" из Москвы Иван Симочкин, активно занимающийся продвижением нашего Движения в Интернете в целом и, в частности, в "Википедии" (прошу прощения за длинную цитату):

"...эти документальные свидетельства (нарушений со стороны партии власти — С.Д.) следовало не только собирать и публиковать, но и затем систематизировать и на их основе раскрутить кампанию с целью показать истинное лицо нынешней власти. Сочи для этой цели давал отличный плацдарм для сбора материала, но ничего подобного сделано не было.

1. Отказы радиостанций, газет, телекомпаний освещать выборы — документы не опубликованы.
2. Избита журналистка, помогавшая делать ролик про Немцова, — инцидент прошел практически незамеченным.
3. Менты срывают предвыборные плакаты — нет фотографий этого беззакония.
4. Людей свозят насильно на автобусах голосовать досрочно — случайно видел одну видеозапись на YouTube, а должно их быть много, и они должны греметь, а не "случайно обнаруживаться".
5. Протоколы отдельного подсчета голосов досрочников — не опубликованы.
6. Сама предвыборная программа Немцова не опубликована … — при том, что все рупоры пропаганды захлебываются: "Немцов не мог победить, так как ему нечего было сказать избирателям".
7. Не анализировались шаги и высказывания Пахомова — там тоже было большое поле показать его ложь, косноязычие, бездарность (на фоне славословий, какой он … талантливый руководитель).
8. Не проведен мониторинг телеэфира и прессы — сколько раз было сказано гадостей о Немцове, сколько раз прославлялся Пахомов (фактическая статистика).
9. Не разобраны побуквенно и не опровергнуты сфабрикованные телеагитки против Немцова, не показана их ложь (на участки приходили бабушки со словами: "Только б Немцов не победил! Он говорил, что мэра Сочи должны назначать из Москвы!!" — подобный бред крутили по телеящику, и никто эти моменты не осветил и не опроверг).
10. Глава избиркома агитировал за Пахомова — не зафиксированы подобные факты и не преданы огласке.
11. Избирком извинился за изъятие тиража листовок — это письмо не опубликовано".

***

На мой взгляд, единственным вариантом проведения кампании на качественно более высоком уровне (а можно сказать и просто: способом проведения кампании, поскольку то, что получилось, кампанией в традиционном смысле слова назвать нельзя) было назначение начальником штаба Дениса Билунова. Увы, он, сочтя себя недостаточно профессионально подготовленным, отказался. Надеюсь, что произошедшее будет уроком и прививкой от ложной скромности и для него.

Не думаю, что на этих выборах у нас была возможность победить (власть не остановилась бы ни перед чем, чтобы не пустить Бориса Немцова в мэры олимпийского Сочи).

Но в следующий раз, когда у нас будут шансы на победу, когда мы реально будем к ней стремиться и  иметь для этого хотя бы минимальные ресурсы, мы обязательно извлечем уроки из сочинской кампании и не станем повторять сделанных ошибок.