Камни на перепутье-2

Продолжая разговор об угрозах, подстерегающих "Солидарность" на ее непростом пути к изменению ситуации в стране, представляется важным отдельно остановиться на вопросах, стоящих над чисто внутриорганизационными проблемами, затронутыми ранее.

Первый важный перекресток здесь между, условно говоря, революционным и эволюционным подходами к деятельности организации.

Первый, взятый в чистом виде, основывается на ожиданиях неминуемого скорого краха режима, и главной задачей в этой связи движение видит подготовку к перехвату рычагов управления, выпавших из рук утратившей народную поддержку власти.

Второй, гораздо менее распространенный в чистом виде подход, наоборот, основан на предположении об устойчивости нынешнего режима и предполагает необходимость длительного и тщательного выстраивания влияния "Солидарности" на российское общество.

Конечно, в значительной степени

выбор того или иного подхода определяется прогнозом развития политических событий в стране, однако даже апологеты революционного подхода не берутся утверждать, что крах режима в самом ближайшем будущем,

например в текущем году, имеет вероятность, близкую к 100 процентам. А раз так, то легко увидеть принципиальную разницу. Если революции не произойдет, а мы сделаем ставку на нее, то к моменту, когда отсутствие близких революционных перспектив станет ясным, мы как минимум останемся там же, где и были, не продвинувшись в направлении достижения наших целей. Если же она случится, то мы вряд ли что-то потеряем, если будем не строить планы на "после революции", а планомерно наращивать общественную поддержку нашего движения.

Предвидеть же конкретные формы, в которых может произойти крушение нынешнего режима, боюсь, не под силу пока никому, а готовиться между тем можно только к какому-то конкретному сценарию.

Есть и другой, психологический, аспект этой проблемы. Одно дело — не надеяться на скорый результат своих усилий и получить сюрприз: результат раньше всяких ожиданий и вне связи со своими усилиями. Другое – рассчитывать на скорое чудо, объяснять себе его отсутствие месяц за месяцем и, наконец, признать, что ожидание было напрасным. Во втором случае нас ждет разочарование и апатия. Да и вообще, если главные ожидания связываются с наступлением каких-то событий, теряется стимул к повседневной работе. Зачем убеждать и просвещать сограждан, зачем искать новые подходы и аргументы, если через несколько месяцев ситуация изменится сама собой?

Один мой приятель утверждает, что верит в бессмертие души, но не из религиозных соображений и не потому, что у него есть какие-то аргументы за то, что вечная жизнь более вероятна, чем ее отсутствие, а потому что так удобнее. Осознанный выбор картины мира, в которой душа бессмертна, помогает ему, как он говорит, не слишком бояться смерти и сохранять достоинство и честь в рискованных жизненных ситуациях.

Примерно так же в нашем случае — речь идет не об оценке вероятностей того или иного развития событий в стране, а о том, какой прогноз выгоднее и удобнее для организации работы.

Наконец, можно посмотреть на эту проблему и с философской, если угодно, точки зрения. В случае ставки на ожидание революции развитие событий от нас не зависит. Мы ждем наступления момента, когда сможем выступить в качестве субъекта исторического процесса, начать влиять на ситуацию в стране.

В случае эволюционного выбора мы выбираем роль субъекта уже сейчас, не "ждем милостей от природы", а пытаемся взять их сами.

На мой вкус, поставив перед собой задачу коренного изменения ситуации в стране, гораздо естественнее и правильнее самим и пытаться реализовывать ее, пусть даже этот процесс будет происходить не так просто и быстро, как нам хочется, чем надеяться на не зависящие от нас обстоятельства.

Кому-то вышеуказанное противопоставление подходов может показаться надуманным, но разница в практике, вытекающая из разницы в упомянутых подходах, вполне конкретна. Сторонники ожидания революции склонны сосредотачивать усилия на том, как все должно быть устроено после победы, спорить о деталях конституционного устройства или процедуры создания переходного правительства, делать акцент на способности собрать как можно больше народу на массовые публичные акции. "Эволюционисты" же акцент в практической деятельности склонны делать на то, что, возможно, не даст видимой сиюминутной отдачи, зато медленно, но верно укрепляет базу поддержки движения: повседневную агитацию и информирование, вовлечение в текущую деятельность максимального числа граждан, организацию защиты локальных, не так явно связанных с политикой интересов людей.

С вышеупомянутой сценарной развилкой и сопутствующими угрозами тесно связана другая.

Условно ее можно обозначить как выбор между презентационным и содержательным характером деятельности.

Первый из них предполагает акцент на общеполитических вопросах, массовых мероприятиях, разнообразных заявлениях и обращениях, то есть публичной презентации движения. Оппоненты же этого подхода, замечая, что от малочисленных митингов "для своих" ничего не меняется, а разного рода заявления никто не читает, противопоставляют им зачастую незаметную для большого мира работу по защите конкретных интересов людей, адресную агитацию и пропаганду, короче говоря, работу с людьми. Мне, честно говоря, такое противопоставление представляется ложным. Обе формы нужны и важны, и как повседневная работа с людьми, не имея внятной публичной презентации, оказывается гораздо менее эффективной, так и безадресная публичная деятельность, не опирающаяся на работу с конкретными людьми, зачастую остается гласом вопиющего в пустыне.

Следующие взаимоисключающие угрозы хотя и относятся, на мой взгляд, больше к тактике, вплотную приближаются к стратегической проблематике.

Это угроза, с одной стороны, чрезмерного популизма, с другой — жесткого доктринерства.

В отличие от предыдущей альтернативы, которая представляется скорее ложной, эти угрозы и в самом деле являются своеобразными Сциллой и Харибдой, и оценить, какая из них опаснее, весьма непросто.

В самом деле, зачастую приходится слышать от наиболее последовательных либералов или правозащитников упреки в том, что "Солидарность" недостаточно либеральна или недостаточно последовательно ставит во главу угла права человека. А уж примерам "демократической" публицистики, весь пафос которой сводится к апологии либеральных ценностей и демократических процедур и обиде на бестолковых сограждан, которые до сих пор не прониклись этими ценностями и процедурами, просто нет числа.

Представляется, что эти упреки и обиды большей частью продиктованы недопониманием целей общеполитической организации. Она обязана убеждать людей, привлекать все новых сторонников. Между тем число просвещенных и убежденных сторонников демократии и конкуренции как таковых в нашей стране невелико, да они в значительной степени уже и так вовлечены в общественную деятельность.

Для того чтобы выйти из резервации привычного круга убежденных демократов, необходимо привлекать новых людей.

Тем более это верно для ситуации, если и когда в изменившихся условиях мы все же пойдем на выборы. Но людей не привлечь одними заклинаниями о правах человека, демократии и конкуренции. Мы обязаны убедить новых сторонников в том, что это не только ценности, но и инструменты, необходимые для реализации их собственных интересов.

Вполне естественно, что не все либеральное и правозащитное может быть использовано политической организацией для привлечения сторонников в равной степени. Приоритет, разумеется, должен быть отдан тому, что проще объяснить, что больше связано с интересами существенных общественных групп, что уже пользуется если не поддержкой, то хотя бы определенным сочувствием. Примеры такого рода неизбежной избирательности обычно кем-то воспринимаются весьма болезненно, поэтому ограничусь одним.

Приближается май, период ставшей в последнее время традиционной борьбы за проведение в Москве гей-прайда. Трудно поспорить с тем, что стабильный отказ мэрии Москвы в его проведении незаконен, нарушает гарантированные и российскими законами, и международными обязательствами нашей страны права граждан на свободу собраний. Понятно, что "Солидарность" никак не сможет одобрить ни беззакония мэрии Москвы, ни тем более вакханалии псевдоправославных фашистов. Но и активно бороться за право проведения гей-прайда "Солидарность" не может и не должна. На фоне массового попрания права на свободу любых собраний, на фоне массового нарушения политических, гражданских и социально-экономических прав особое внимание к частной и специфической проблеме было бы неразумно.

Угрозой является и противоположное — популизм.

Попытки преодолеть дефект "либерального начетничества" имели место в нашем недавнем прошлом. Всем памятна "Достройка капитализма" от СПС. В рамках этой кампании к либеральным демократическим ценностям были добавлены (а в агитации скорее поставлены во главу угла) требования установить западные стандарты в сфере пенсий, а попросту многократно их повысить. Несмотря на отдельные небольшие успехи на выборах в региональные парламенты, мне представляется, что эта идея была не лучшей. Спору нет, положение пенсионеров позорное и пенсии повышать надо. Но, выставляя требование повышения пенсии в качестве базового, любая либеральная и демократическая сила разрушает целостность своего образа.

Органичная целевая аудитория либеральных идей не пенсионеры, а образ либеральной и демократической силы не может быть построен на идее распределения.

Даже если благодаря силе и выразительности аргументов какую-то часть пенсионеров СПС удалось убедить проголосовать за себя, устойчивыми сторонниками этой партии пенсионеры не стали. Оно и не диво, пенсионеры – люди, привыкшие в силу биографии и объективно вынужденные зависеть от государства. Идея свободы и ответственности индивидуума не может быть для подавляющего большинства из них приоритетной, а обещание высоких пенсий ничуть не хуже удается "Справедливой России".

Нет, высокие пенсии не противоречат идеалам свободы и демократии, но выделение из всего комплекса существующих в России проблем именно проблемы пенсий и соединение ее "в одном флаконе" с либеральными ценностями не создает органичного целостного образа, не порождает у человека логической связанности компонентов. А поскольку такое соединение воспринимается как эклектичное, оно не дает серьезного, долговременного прироста в целевой группе получателей пенсий, но дезориентирует и отпугивает сторонников либерализма.

Таким образом, наши идеи и предложения обязаны быть и выглядеть обоснованными и убедительными, выдвигать комплексное решение проблем общества.

В противном случае движению грозит потеря лица, утрата репутации честной и ответственной политической силы, которая может и должна быть нашим конкурентным преимуществом.

С популизмом связана и еще одна угроза для "Солидарности" —

угроза слишком широкого определения целевой аудитории, тех социальных групп, которые являются базовыми для расширения числа сторонников.

Впрочем, эта угроза также связана с коллизией между эволюционным и революционным подходами. За отсутствием данных опросов можно только очень приблизительно оценивать сегодняшнюю поддержку "Солидарности" в обществе. Впрочем, сам факт "молодости" нашего движения и слабой распространенности информации о нем не дает оценить эту поддержку сколько-нибудь высоко. В 15 — 30 процентов социологи оценивают потенциально демократический электорат. Очевидным кажется, что именно завоевание доверия и поддержки этого сегмента общества должно быть нашей долговременной задачей, а только потом, если и когда она будет решена, можно будет думать о том, что и как предложить всем остальным. Ожидание скорого краха режима и тут часто служит плохую службу, заставляя ряд коллег искать такие слова и идеи, которые способны привлечь к нам большую часть общества. Мало того что таких волшебных слов не существует, но и сама задача "большого скачка" от, условно говоря, нынешнего 1 процента поддержки к 50 процентам и больше, минуя 2, 3, 5 процентов, заведомо утопична. Каждый этап расширения базы нашей поддержки в идеале должен иметь свои аргументы и инструменты их донесения, модифицированные под задачи этого этапа и его адресные группы.

Принятая в октябре 2008 года "Дорожная карта" совершенно верно обозначает задачу планирования поэтапного роста общественной поддержки, но не раскрывает ее подробно. Между тем рост числа участников и сторонников "Солидарности" — главная наша задача на нынешнем этапе, и двигаться от этапа к этапу в ее реализации мы сможем, только ясно поставив цели каждого этапа, указав сроки, понимая, к кому именно мы обращаемся, и найдя адекватные аргументы и инструменты такого обращения. В противном случае велика угроза или начать заниматься процессом ради самого процесса, или впасть в весьма характерный для части демократической оппозиции "комплекс тетерева" — сосредоточение на выражении своих взглядов и убеждений без должного внимания к воздействию такого самовыражения на внешний мир.

Хочется надеяться, что трезвое понимание перечисленных угроз позволит "Солидарности" избежать их и пройти по узкому мостику возможностей к величественному зданию победы.