Пессимизм сродни безразличию

На днях в двух столицах состоялась российская премьера фильма Андрея Некрасова "Бунт. Дело Литвиненко". Премьера была приурочена ко второй годовщине смерти главного героя фильма. Мы попросили автора картины ответить на несколько наших вопросов.

– Когда Вам пришла в голову идея снять фильм об Александре Литвиненко? Какие задачи Вы ставили перед собой, снимая фильм?

– Я живо интересуюсь политикой, но к Саше я пришел через искусство. Воображению режиссера, как и писателя, нужен герой, сильный, незаурядный характер. Я в то время писал еще и пьесу о взбунтовавшемся офицере спецслужб, и Саша стал прототипом этого персонажа. В роли Литвиненко мне видился замечательный Леша Девотченко. Увы, ставить спектакль по этой пьесе пришлось в Берлине, а не в России.

Политическое, общественное значение Литвиненко, конечно же, огромно. Дело в том, что многие сегодня говорят правильные вещи о необходимости демократии, о борьбе с коррупцией и т.п., но этого мало, в условиях циничного режима и инертного забитого населения. Убеждения, правду, приходится доносить на каких-то ракетах железной воли, самоотверженности и веры. Это было у Саши, и поэтому он, одиночка, сумел повлиять на мнение мира о положении дел в России, пусть и ценой своей жизни. И еще до смерти он повлиял на меня, так что я помог его голосу звучать и после его смерти.

– Как Вы думаете, могут ли Ваш фильм показать в российскому ТВ?

– Я верю, что он будет показан, как будет показано "Недоверие" о взрывах в Москве и другие фильмы. Пессимизм сродни безразличию, поэтому я оптимист. Мой первый игровой фильм был о Пастернаке и романе "Доктор Живаго". Когда я начинал писать сценарий, в 1987-м, мне все говорили, что никакая студия в России даже и не притронется к такой теме. Но в 1989-м я уже снимал "Пастернака" на Ленфильме. Мы уже забыли что "Российское nелевидение" было у нас источником свободного слова. Теперь РТР - источник вранья и манипуляции. У тех, кто этим занимается, нет ни стыда ни совести, но, видимо, нет и осознанания, что ничто не стоит на месте и что тайное всегда становится явным.

– С чем связано молчание в медийном пространстве в вопросе об убийстве Литвиненко, которое наблюдается в последнее время?

– Это убийство во многом уникально, и в некотором символическом смысле сродни взрывам 1999 года. Большинство понимает или чувствует, кто за этими злодеяниями стоит. А в техническом, криминологическом плане сейчас добавить собственно нечего. И вывести виновных на чистую воду не представляется возможным. Но в плане общественном, нравственном, историческом эти преступления незабываемы, и придет время, когда их осмысление сыграет решающую роль в жизни нашей страны.

– Верите ли Вы, что убийцы когда-либо будут названы?

– Верю, что будут, так как завеса вокруг заказчиков этого убийства держится из-за сегодняшнего режима страха и цензуры, который не вечен. Как только наступит новая оттепель, растает и стена за которой прячутся преступники.

– Так кто по-Вашему отравил Литвиненко?

Я из тех, кто не склонен обвинять, не имея в руках доказательств. Я знаю, что едва ли не лучшие в мире детективы и научные специалисты расследовали это дело в Британии. Они утверждают, что у них есть доказательства. Однако по закону они не имеют права обнародывать их до суда. Они не должны их предоставлять стране, от которой они требуют экстрадиции подозреваемого – что неправильно вменяется в вину Британии российской стороной (есть лишь процессуальный минимум информации, прилагаемый к требованию экстрадиции). Более того, британское политическое руководство было незаинтересовано в обострении ситуации вокруг убийства Литвиненко, и если бы у королевской прокуратуры была бы малейшая возможность не предъявлять обвинение, она бы его не предъявила. Судопроизводство в Британии независимо, насколько это человечески возможно. Если ты не виновен в деле, в котором тебя обвиняли, да еще в таком страшном, нет лучшего места в мире очистить свое имя, чем Лондон. Правда, если ты звено некой цепочки, притом не самое злонамеренное, то даже если бы ты и захотел в чем-то очиститься или в чем-то признаться, вряд ли бы тебя в этот Лондон кто-нибудь живым отпустил.

Вывод из вышесказанного каждый может сделать сам. Оставим юридическую сторону дела профессионалам, а нам следует предъявлять счет тем, кто мешает нам обсуждать общественное и моральное значение этого преступления, тем кто затыкал рот Саше. А это и власть, и ее лакеи в официальных СМИ. И я лично не уверен, что эти последние виноваты меньше первых.