Секс вместо репрессий

После долгих лет натужного ревизионизма как в крупных коммунистических партиях, так и в компартиях поменьше, вычленить суть их альтернативности режиму стало уже невозможно. Зачем обществу госкапитализм под командованием "коммунистов", когда он и так вроде торжествует? Государственные закрома переполнены налогами, полученными от продажи всенародной нефти и газа, но государство просто не имеет механизмов, позволяющих обратить эти средства в численный рост населения и рост его благосостояния (не люблю сей термин, правда).

В чем концептуальное отличие требующих национализации "Роснефти" и "Газпрома" "коммунистов" от находящихся у власти "либералов", на что пустят сверхдоходы очередные патриоты с насиженными в цековских креслах седалищами? Это у них-то в программных документах (авторы которых чаще почему-то более всего озабоченны "русским вопросом") содержится спасительная для вымирающего российского населения новая модель построения общества и государства? А ведь именно альтернатива (поддержанная готовыми действовать массами) и является тем рычагом преобразования общества, который политизированная часть этого общества предлагает ему в решающий момент. Тотальной поддержки никогда не бывает – и потому преобразующие действительность политические силы должны заранее четко высказать свои позиции относительно того, какие клеточки общества они считают матричными, то есть теми, которые будут самовоспроизводиться назло вымиранию, теми, которые спасут страну своими усилиями, своим трудом.

Так чего же при нынешнем состоянии общества могут хотеть левые – входящие в Национальную ассамблею, говоря конкретнее? Во многом на первом этапе того же самого, чего хотят либералы, сажем, "яблочной" ориентации. Если новолидерствующий Сергей Митрохин бьет в набат

Но о том, как кто из нас понимает демократию, мы неизбежно начнем спорить куда раньше. В ЖЖ-сообществе Национальной ассамблеи читаю обращенный ко мне вопрос известного правозаступника: "Демократия – явление классовое?". Провокационный вопрос, но не так уж безнадежно сформулированный. Явление – широкое, а понятие (в современном обществе), безусловно, классовое. Говорят ли олигархи о демократии сегодня? Нет, им ее хватило в 1991 году, чтобы стать олигархами, разве что они поминают ее в связи с Доном Дерибаном, сиречь Ельциным, который де даровал тоталитарному демосу его же кратию, власть. Ибо что как не классовую структуру обнажила до костей в постсоветском обществе ельцинская "демократия"? Да и не абсурдным ли было, признаем это наконец, требование демократии здесь и сейчас в стране, почти век функционировавшей "вертикально", но с элементами такой демократии, которой и сейчас нет в помине (отзыв депутатов любых уровней, их частая отчетность на местах перед избирателями)? То есть, клич "демократии!" был выстрелом одноразового стартового пистолета в забеге под названием "приватизация" – вот и вся демократия. Далее уже не винтовка Мао в руках класса-большинства, а этот стартовый пистолетик в руках придворного меньшинства рождал власть – власть тех, кому достались заводы и трубопроводы.

Кстати, вы не заметили, что как-то уж больно тенденциозно служащие администрации Путина (и поныне) все поголовно являются не только акционерами "Роснефти" и "Газпрома", а еще и владельцами трубопроводов, как Сечин? Власть и собственность нераздельны. В СССР, кстати, было не так – решали, но не владели (вспомним список вещей и счет в Сберкассе Сталина, оставшиеся после его кончины).

Сырьевой характер экономики отражен не в сводках с российских бирж, а персонально, в государственном аппарате акционеров. Вот и становится ответственным при Медведеве шельфоведом

А мы хотим не бегать по старту из Кремля со своими ваучерами, а самим решать, куда пойдут сверхприбыли от продажи Нашей (по Конституции) нефти и газа. И никакого дележа и дальнейшего расклассовывания – "взять, но не делить", как верно заметил Глазьев. Вот какой демократии мы хотим.

То есть, для левых проблема демократии – это проблема национализации всей кремлевской нефтегазовой монополии прежде всего. Не может быть ни свободных выборов, ни местного самоуправления, ни прочих прелестей народовластия там, где, упрощенно говоря, экономический шприц с нефтяной иглой в руках у политической власти. На этом режим и держится в период деиндустриализации – народ покорен тому, кто распределяет нефтебаксы. Ибо он и есть Начальник, а другого вроде бы не надо при таком раскладе. Так и думает большинство, отказавшееся все в том же 1991-м ради абстрактной демократии от своей доли "социалистического собственничества" (выражавшегося в бесплатной медицине и образовании от школьного до высшего).

Тотальной прозрачности как расходов прибылей бюджетообразующих отраслей, так и зарплат всей тамошней кучки паразитов-менеджеров должны требовать левые. За них, правда, это чаще делают стихийные пикетчики, удушаемые ценами на бензин. И не зря они жгут флаги "Роснефти" – это очень символично. Соседний же "Газпром", по заверению члена Совета Федерации, а не кого-нибудь – не дает даже им, сенаторам и их помощникам, отчетов о зарплатах топ-менеджеров. Это и есть заветная кухня, куда власть, конечно же, больше всего боится допустить ленинскую кухарку. И отсюда, а не откуда-нибудь еще растут ноги антисоветчины нынешней власти – для них, а вовсе не для глашатаев чисто либеральных чудачеств, вроде Чудаковой, все пролетарское и советское как прецедент есть ненавистнейшая кость в горле. И поверьте мне, Сурков как стравливал настоящих коммунистов с патриотами-антисемитами письмом 500, так еще собирается стравить и оппозиционных либералов и левых у Мавзолея. Этот master of puppets еще в творческом зените, а вот силы сопротивления стареют, потому-то не единственный Мединский "озвучивает" в масс-медиа "выносные" настроения элиты.

Итак, наш, левых, тезис: "Демократия через национализацию". Это второе.

Третье, очень прочно связанное со вторым. В целом, мы требуем от власти раздевания по всем направлениям, и только сообща мы этого добьемся. Ибо прозрачность как доходов элиты (тут уже утвердилась и находится под защитой постсоветских законов пресловутая тайна вкладов), так и полицейских действий власти – явления тоже очень сопряженные. Уверяю вас, чем больше мы узнаем о них "абрамовичевых тайн", тем сильнее приблизятся сии абрамовичи к "ходорковской доле" и тем меньше будет у элитариев морального (кредитуемого обществом) права кого-то "прессовать".

Я это хорошо прочувствовал в Киеве – ибо ментовка, камера, "кича" являются для общества занавесом, за которым власть и ее сторожевые псы творят уже все, что хотят. Когда к нам ночью в камеру пришел представитель по правам человека из Рады, вот тогда-то я и понял, как нужна для населения тюремного зазеркалья прозрачность. Как воздух! Их должны видеть, и более того – в перспективе самой изоляции не потребуется для осужденных, достаточно решения суда, а далее общество само не захочет любоваться нарушителями его законов, будет отворачиваться, и такая публичная кара будет куда хуже застенка. Здесь, кстати, нацболы уже обогнали левых, проведя акцию в офисе ФСИН. Лимонов прав, разрушение наследственной постсоветской тюремной системы – первейшая задача, первейший пункт в политической программе левых, на мой взгляд. Ибо спето: "И тюрьмы сравняем с землей". До сих пор это удавалось лишь RAF.

Поэтому мне всегда обидно, когда коммунистов сразу ассоциируют с репрессиями. Сегодня усиления полицейщины (слово Зюганова, кстати) может требовать только круглый идиот – полстраны сидит по тюрьмам, трудоспособные мужики и молодые женщины. А потому – борьба за права человека (не эксплуатировать и не унижать другого) это давно уже и борьба левых. И тут снова либералам нужна помощь слева, ведь их внеклассовая борьба за права человека диссидентского периода обернулась в 1990-х только одним восторжествовавшим правом – обогащаться одним на труде других (чего "тоталитарный" Союз ну никак не разрешал своими законами), то есть правом стать олигархом. Далее права человека логично стали сворачиваться, чему наивные либералы все еще продолжают удивляться, не задавая себе простейшего вопроса – "кому нужно?".

Надо требовать полной публичности как судебных процедур, так и самого "исполнения наказаний". Надо требовать раздевания голого короля вплоть до упразднения престола. Только явленное во всем своем безобразии басманное и прочее "правосудие" перестанет быть возможным и уступит место общественным трибуналам, каковые уже формируются неподалеку от НА (не путать с трибуналами революционными и "тройками"): они, предельно публичные и разоруженные, могли бы прекрасно собой заменить обрыдлые астаховские судебные инсценировки на ТВ.

И четвертое, самое интересное и важное. Наряду с ревизионизмом официальные "левые" не придумали ничего лучшего, как отстаивать "традиционные ценности", попутно впали в религии и т.д. Вот этим реальные левые никого из молодежи под свои знамена точно не созовут. Молодежи нужна свобода, в том числе и сексуальная – большевики тут были молодцами, низкий поклон моему товарищу по классу (тоже дворянке) Коллонтай. Помню, в моем Краснопресненском райкоме дедушки задискутировались по поводу первой страницы сайта организации, который в итоге и не сделали вовсе. Их уж очень смутило то, что я написал об отношении коммунистов к семье и частной собственности. А ведь это дедушка Энгельс еще писал. И тут как раз необходимо обнажать уже не недостатки режима, а свои теоретические достоинства. Тем более что момент самый подходящий.

Демографическая ситуация в стране патовая, Россия в пике. Нынешняя семья и все насквозь буржуазные "традиционные ценности" становится гарантом невоспроизводства населения хотя бы по принципу 1 к 1. Естественно, именно финансовый вопрос становится решающим в деле воспроизводства. Дети – роскошь, дети – цветы элиты. А обрекать на полуголодное существование себя и детей кто же станет – в стране, где все спрятались за семейными перегородками и неоткуда ждать помощи? Если рамки семейных бюджетов при нынешней системе перераспределения доходов тесны для задачи воспроизводства соотечественников, нужно эти рамки разрушать вместе с системой перераспределения.

Вот здесь-то и открывается поле для революционных (но не политических) преобразований. Понятно, что жириновские предложения узаконить многоженство и гаремы есть логическое следствие реакции и регресса общества, и так демографическая проблема не решается. Это лишь дальнейшее врастание в быт, сепарация, атомизация и вымирание страны как коллектива, деление ее на эмираты собственников. Лимонов в книге "Другая Россия" описывал вертолеты-коммуны, где царствует промискуитет вооруженных братьев и сестер по борьбе, это же брезжило в семидесятническом "Эдичке", как раз когда некоторые аналогичные коммуны существовали в США. Это уже ближе к делу. Но это в период военного коммунизма, скорее, в переходный период. Как бы ни любил я Лимонова, это – не навсегда. Кончается топливо вертолетное, кончаются и патроны (и главное – задача новой народной власти ведь не истребление, а, наоборот, деторождение).

А вот в более стационарном и утилитарном варианте это выглядело бы так. Соединив решение задач восстановления производств (уничтоженных только в угоду компрадорствующей власти и ТНК) и воспроизводства населения в коммунах – мы не только решим для нужных будущему "клеточек" квартирный вопрос, но и дадим им работу вместе с коллективом и симпатиями в коллективе. Узаконить лишь гражданский брак, полностью освободив от финансовых вопросов семью. В финансовом отношении – тотальное огосударствление детей, но только в коммунах. Так в них и потянутся. Хотите сами, по-старому, отдельно – пожалуйста, демократия же у нас… Но спасут страну от вымирания только такие коммуны. От хилоты нынешнего наемного прозябания – в здоровый, сексуальный коллектив (со вполне советской атмосферой оптимизма, как в фильме "Девчата", например). И вот здесь-то как раз и подытожится то, ради чего нужна демократизация, национализация и деГУИНизация страны. Все это нужно для выживания и дальнейшего процветания России. Организация коммун, равно как и строительство постиндустрии, потребует денег – пока деньги сохранятся как документация эксплуатации, с изживанием же наемного труда все изменится уже качественно. Но это уже отдаленные задачи левых.